Реакция на смерть Навального в колонии: «Это спланированное, умышленное убийство, замаскированное под пытку»

Александр Роднянский, продюсер:

– Умер Навальный. Ему было 47 лет.

Его пытались отравить. Его мучали в тюрьме. Его держали в ШИЗО.

Ему придумывали новые и новые уголовные дела.

Жизнь Навального сразу вошла в святцы.

Безумно жаль. И его самого. И его семью.

Анатолий Несмиян, публицист:

– То, что Навального в тюрьме убьют, сомнений не было никаких. Травоядные времена закончились, режим сейчас может только убивать.

Было бы удивительно, прояви он гуманность и, к примеру, в качестве жеста доброй воли выдворил бы Навального или обменял бы его.

Вопрос другой: что за предложение получил Навальный, от которого он не смог отказаться, и в связи с чем он «добровольно» приехал в Россию на верную смерть?

На суицидника он не был похож ни разу, но что-то ведь послужило причиной такого решения? И если так, то что это за причина и кто ему столь настоятельно порекомендовал приехать на казнь?

И да, отечественные пропагандисты не подкачали: плохо скрываемая радость смертью человека для этого зверья – норма. Думаю, вечером будет шабаш.

Владимир Пастухов, политолог:

– Тот случай, когда слова излишни и не сказать нельзя.

Я шокирован, но не удивлен. Это наиболее ожидаемый исход противостояния Путина и Навального. Все к этому шло.

Это спланированное, умышленное убийство, замаскированное под пытку. Создавая Навальному пыточные условия такого масштаба, власти не могли не осознавать, что его смерть является делом времени. Надо говорить не о смерти, а о гибели.

Смерть Навального является серьезнейшим вызовом для системы и, следовательно, ее ошибкой. Мертвый Навальный страшнее для Кремля, чем живой.  

Живой Навальный был будущей угрозой, погибший Навальный является текущим вызовом.

Угроза не в акциях протеста, а в том, что гибель будет способствовать сплочению оппозиции. Навальный как знамя, но без личных амбиций на власть, еще более деструктивный фактор для этой власти, чем живой Навальный.

Мотив личной мести являются доминирующим в этом убийстве.

Аббас Галлямов, политолог:

— Первые мысли по итогам происшедшего:

После прокола с Надеждиным Путин окончательно понял, что с технократами вроде Кириенко каши все равно не сваришь, поэтому он предоставил полный карт-бланш группировке ястребов — Патрушеву, Сечину, Громову и так далее. Ну а это публика бесхитростная, она исходит из принципа «нет человека — нет проблемы».

На выборах эта история скажется двояким образом. С одной стороны, желания голосовать за Путина у людей теперь будет ещё меньше; с другой — активно действовать против станет ещё страшнее, ну а поскольку режим теперь исходит из того, что не важно, как голосуют, важно, как считают, можно признать, что происшедшее выгодно режиму — во всяком случае доминирующим там теперь ястребам.

Вообще не будет преувеличением сказать, что выборы окончательно переходят в режим спецоперации. На легитимность решили махнуть рукой, как на журавля, который в небе. Путин окончательно понял, что любви подданных ему все равно уже не видать как своих ушей, поэтому решил, что пусть, мол, тогда хотя бы боятся.

Дмитрий Чернышев, блогер:

— Конечно, российская пропаганда, как обычно, врет. Навальный не умер на прогулке. Его не смогли убить на свободе, его убили в тюрьме. Он не вылезал из карцера и из ШИЗО.

Очень хочу посмотреть в глаза «знатокам», видевшим все насквозь и утверждавшим, что Навальный — мурзилка, что Навальный — проект Кремля и прочие подлости.

Надеюсь, что убийство оппозиционного политика в российской тюрьме снимет все препятствия для поставки в Украину любого оружия и в любых количествах. Будем ждать и новые санкции для преступного путинского режима. И передачу Украине всех российских денег, замороженных в иностранных банках.

Искренние слова соболезнований семье Алексея Анатольевича.

Тамара Эйдельман, историк:

— Первая реакция понятна: ужас, отчаяние. «Ну всё. Теперь ничего уже не изменится». Всё, всё, всё. Начинаются мысли о том, что действительно Россию преследует злой рок. Александр II подписывает проект реформ — и погибает от бомб террористов, Столыпин просит двадцать лет спокойствия для того, чтобы привести Россию к процветанию, и погибает, а через три года начинается мировая война, которая сметет всю старую жизнь.

И сегодня — самые вменяемые лидеры оппозиции оказываются под ударом — Немцов, Навальный.

Сижу и плачу.

Но я знаю, какую реакцию хотел бы сегодня видеть Алексей Навальный. И поэтому я сейчас поплачу, а потом сожму зубы и пойду работать. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы противостоять кровавому режиму захватчиков, воров и убийц. Я, может быть, могу не так уж много — писать посты и записывать лекции, делать свои «Разговоры о важном», но я во всяком случае не буду поддаваться, не буду бояться этих уродов, не буду молчать.

Я не буду призывать тех, кто в России, ни к каким самоубийственным поступкам — не надо. Если вы не поддаетесь пропаганде, это уже много. Если вокруг вас будет территория правды и свободной мысли — это уже много. И если вы не побоитесь прийти 17 марта на избирательные участки в 12-00, как призывал нас Навальный, то уже покажете бункерному деду, что мы существуем.

А он сейчас, наверное, радуется тому, что сделал, пусть почувствует, сколько людей не хочет ему подчиняться. Но это подлое убийство после стольких месяцев издевательств — это еще и доказательство того, что Путин боится. Раз боится, будем давить на него еще больше.

«Я не боюсь и вы не бойтесь», — сказал Алексей Навальный в свои последние минуты на свободе. Как надо было любить свою страну, чтобы не побояться вернуться в нее на верную гибель. Какой внутренней цельностью нужно было обладать, чтобы отправлять нам всем из тюрьмы письма, полные света и веры.

А еще — каким бы жестким он ни был, как бы резко ни спорил, Навальный был одним из тех, кто несколько раз пытался объединить оппозицию. У него не получалось, а он пытался снова и снова. Может быть, его смерть нас научит тому, что надо искать общее, а не различия, надо вместе противостоять гадам.

НАДО. ПРОДОЛЖАТЬ. БОРОТЬСЯ.