Свадьба на «Володарке»: «Кольцами обменяться не разрешили. Целоваться нельзя»

Фото Павла Кричко

Когда домой к Веронике пришел приятель ее парня и сказал, что Женю задержали, — она не поверила. Подумала, это чья-то глупая шутка. Но вскоре позвонили из милиции и сказали девушке, что сейчас приедут с обыском. В тот вечер 15 октября из квартиры, где они жили, изъяли Женины кроссовки — белые с красными вставками.

11 октября Евгений Баровский вместе с другом вышли на «марш чести».

Евгений Баровский, фото из личного архива

— От Жени я узнала, что они шли в толпе и увидели, что через дорогу избивают человека, — рассказывает «Салiдарнасцi» Вероника Баровская. — Подбежали ближе и начали выкрикивать: «Забираем своего!». Женя просто поднял руку, никого не ударил. Отбили парня.

За теми, кто стоял рядом с местом событий, погнались сотрудники милиции. Ребята побежали во дворы.

Около часа Женя провел в квартире — его пустила незнакомая женщина, она была дома с ребенком. Он подождал, когда откроется метро, и силовики разойдутся.

…Его весь вечер трясло. Женя сказал: «Наверное, меня посадят». Я это во внимание не приняла, говорю: «Ты же ничего не сделал, никого не убил. За что сажать?».

Через месяц после задержания Жени Веронику вызвали к следователю. Девушка узнала, что ее парня обвиняют по двум статьям Уголовного кодекса: «насилие над сотрудниками милиции» и «активное участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок».

— Адвокат сказал, что его услуги стоят 200 рублей. Но я не предполагала, что столько стоит один день его работы!

Чтобы оплатить услуги адвоката, Вероника заложила свой телефон в ломбард, а потом взяла мобильник в рассрочку и продала его «черным кредиторам».

— Я хотела стать донором крови, но потом прочитала, что если у тебя есть татуировки, то кровь не принимают, — вспоминает собеседница «Салiдарнасцi». — Помочь Жене больше некому: его мама давно погибла, а папа умер, когда он сидел в СИЗО.

В день рождения 14 января Веронике позвонил курьер и сказал, что ожидает ее у двери.

— Я увидела парня с букетом, там была записка, что это от Жени. Была тронута. Даже мои родные не позвонили меня поздравить, а человек, который сидит в СИЗО, показал, что я ему небезразлична.

Через пару дней пришло письмо, в котором Женя предложил мне стать его женой. Он написал, что не уговаривает меня, и я вольна принять любое решение. Тогда мы не знали, чем закончится суд. Женя писал, что если сейчас я не готова, то после того, как выйду, поженимся.

Если ты человека любишь, то должен быть с ним до конца, решила я и пошла в ЗАГС. Взяла бланк, заполнила его и отправила Жене. Документы готовили долго — полтора месяца. Тем временем начался суд...

31 марта я приехала в ЗАГС на машине, забрала сотрудницу, и мы отправились в СИЗО. У меня забрали телефон и паспорт, провели в комнату. Там стоял стол и табуретки. Привели Женю — он был в спортивном костюме.

Для росписи я купила легкое белое платье. Хотя мне сотрудница говорила: можете прийти в джинсах, многие одеваются обычно — это же не праздник, мол, регистрация брака в СИЗО.

Сотрудница ЗАГСа спросила: может ли она что-то сказать от себя или достаточно, если она задаст вопрос: согласны ли мы стать мужем и женой. Я ответила, что может, чтобы потянуть время и подольше побыть с Женей.

Регистрация брака заняла около пяти минут. Еще столько же конвой дал мне пообщаться с мужем.

Кольцами обменяться не разрешили. Сказали, что из-за коронавируса запретили. Целоваться тоже было нельзя — только обняться.

Свидетелей не было. В комнате кроме нас с Женей были конвоир и сотрудница ЗАГСа.

Свадебных фотографий с женихом у Вероники нет. Единственная память о событии — ее фото, сделанные знакомым сокамерника Жени Левона Халатряна — фотографом Павлом Кричко.

2 апреля суд Фрунзенского района Минска огласил приговор по уголовному делу четырех жителей столицы — Евгения Баровского, Ивана Зенько, Алексея Драбы и Владимира Кацкеля.

Как следует из материалов следствия, во время разгона «марша чести» возле станции метро «Пушкинская» Евгений Баровский и еще трое обвиняемых помешали омоновцам задержать человека, вступили с ними в драку, нанесли несколько ударов по головам и разбили стекла в служебном автомобиле.

Баровский полностью отказался признавать вину. Ему дали 4 года лишения свободы в колонии общего режима. Евгений отбывает наказание в ИК-15 в Могилеве. Правозащитники признали его политзаключенным.

— Трое обвиняемых, которые проходили вместе с Женей по уголовному делу, — это люди, случайно оказавшиеся в одном месте. Один проходил мимо. Второй сказал, что сидел дома с коронавирусом. Он отрицал, что на предъявленных скриншотах из метро его фото.

Всем ребятам дали по 5 лет, а Жене — 4 года.

На суде у меня был шок. Сотрудники ОМОНа запросили по три тысячи рублей с каждого обвиняемого. У них спрашивали судья и адвокаты, зафиксировали ли они телесные повреждения. Говорят: нет. Спрашивали: есть ли документально оформленные повреждения автомобиля? Отвечают: нет. И этот иск удовлетворяют! В общей сложности все обвиняемые должны выплатить 12000 рублей — солидарная ответственность.

Cейчас Евгений Баровский отбывает наказание в могилевской колонии.

— Две недели не приходили от него письма. Недавно получила, но почему-то не указан номер его отряда. Как мне объяснил родственник, который там недавно сидел, возможно, это означает, что Женя в карцере или в ШИЗО. Говорят, что политических туда просто для профилактики сажают.

Вероника хочет, чтобы им с Женей дали долгосрочное свидание:

— Второй раз отправила свидетельство о браке, чтобы он мог попросить разрешение на свидание. Муж пишет, что не получил документы.  Мне пришло уведомление, что документы получил инспектор.  

Женя просил передать сигареты и машинку для бритья. Я выслала, но он не получил. Пишет, что прыгал от радости, чуть потолок не проломил, когда доставили мои письма.

Вероника не мечтает о свадебном путешествии и о том, что они с Женей будут делать, когда он окажется на свободе:

— Я хочу, чтобы его просто отпустили, а дальше решим вместе, как мы будем жить.