Земля, которой нет (фоторепортаж)

Чернобыль, каким увидел его корреспондент «Салідарнасці», через 25 лет после аварии на атомной электростанции. Часть первая.

3-4 мая во время Радуницы, когда посещение отчужденных в результате аварии на Чернобыльской АЭС разрешено всем желающим, группа белорусских журналистов посетила белорусскую и украинскую зону отчуждения, АЭС, города Чернобыль и Припять. Пресс-тур, организованный Белорусской ассоциацией журналистов и Посольством Украины в Беларуси, наглядно продемонстрировал разницу в белорусском и украинском подходах к последствиям аварии.

Улица Ленина заканчивается кладбищем

Деревня-двор Савичи – одна из самых известных в зоне отчуждения. Еще несколько лет назад село считалось отселенным. Но с недавнего времени оно отнесено к сельхозпредприятию «Чемериский». До аварии на ЧАЭС в Савичах было 250 дворов. Сейчас обитаемых из них – не больше десятка.

– Все «переехали» на погост, – говорит старожил и одна и первых самоселов Мария Чечко.

И действительно, главная улица имени вождя мирового пролетариата некогда большого села заканчивается кладбищем, которое посещают только на Радуницу, в разрешенные дни.

Наблюдательная вышка с видом на кладбище

Сегодня население деревни едва насчитывает три десятка человек. Оставленные дома разрушаются. До аварии в селе был клуб, школа, несколько магазинов.

Зимой на Марию прямо в деревне напал волк. Женщина громко кричала и отбивалась от зверя. Считает, что осталась жива, благодаря своему крику. И, несмотря на то, что дикие звери разгуливают по деревне, пенсионерка не боится оставлять дверь и калитку открытыми.

– Бывает, сердцу плохо станет, так я специально поднимусь, дверь открою, чтобы, если помощь понадобится, люди могли зайти, – делится с журналистами Мария.

Ее сын, Валерий живет в Киеве. Приезжает к матери на праздники. Валерий – ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС.

– Когда взорвалась станция, я был на даче. Ловил рыбу. И вдруг – аврал – говорят, что вывозят нас из Припяти, и надо собрать вещи за три дня. Потом снова вернулся, работал на транспорте, ездил в Чернобыль на грузовике. Сейчас почему-то у всех на слуху Чернобыль, а о прекрасном молодежном городе Припять все позабыли, – сетует Валерий.

Семейная чета Ирина и Александр живут в деревне практически с того момента как познакомились.

– Я закончил школу в 1989 году, получил профессию и пошел работать лесником в Полесский государственный радиационно-экологический заповедник, – рассказал корреспонденту «Салідарнасці» глава семьи Александр.

Он и его жена Ирина, которая работает почтальоном, радиации не боятся.

– Она везде эта радиация. Не только тут, – говорит Ирина. – Здоровье у нас нормальное. Болеем как все: зимой простуда.

Супружеская пара воспитывает двух дочерей Оксану и Нину девяти и шести лет. В школу девочкам приходится ездить на автобусе в деревню Старые Храковичи.

Семейного бюджета хватает при условии ведения натурального хозяйства. Надбавок и доплат за проживание в радиоактивной зоне не предусмотрено. Если покупать все в магазине, то не хватит денег. На вопрос журналистов, не страшно тут жить, отвечают – нет, не страшно.

Интересуемся: согласны ли они переехать, к примеру, в Брагин? Говорят: с радостью поменяли бы место жительства, но никто не предложит им нового жилья.

Первая реакция после знакомства с белорусской зоной отчуждения – недоумение. Когда-то с этих земель выселили 22 тысячи человек, а несколько лет назад Александр Лукашенко заявил, что желающие могут вернуться на территории, от которых «звенят» дозиметры.

На подъезде к Брагину за молодыми деревцами мелькают выселенные деревни. Тут и там шлагбаумы, предупреждающие о радиационной опасности. Через дорогу, на поле, мирно пасутся стада коров. Чуть дальше зеленеет засеянное поле. А ведь и молоко, и хлеб, выращенные на этих землях, могут попасть на любой стол. Государство считает, что спустя 25 лет после аварии на ЧАЭС эти земли нужно осваивать, у них есть экономический потенциал, и радиация постепенно сходит на нет. Сюда зазывают людей, распределяют молодых специалистов.

Жить здесь будет можно через 24 тысячи лет

Чернобыльская зона отчуждения на украинской территории охраняется не хуже иного военного объекта. На въезде – проверка документов.

– Когда будете возвращаться назад, пройдете обязательный дозиметрический контроль, – инструктирует участников пресс-тура первый заместитель председателя Государственного агентства Украины по управлению зоной отчуждения Дмитрий Бобро.

– На территории зоны фон не такой высокий, всего в два раза выше того, что был до аварии. Например, полученную за поездку дозу можно сравнить с половиной облучения при флюорографии. А выводить радионуклиды из организма лучше всего спиртом и морковкой, – на полном серьезе говорит он.

Дмитрий Бобро демонстрирует карту загрязнения территории зоны отчуждения

Из 2600 км кв. территории зоны отчуждения 1000 км кв. никогда не будет заселена, потому что период полураспада одного из изотопов плутония, который является самым радиотоксичным элементом, составляет 24 тысячи лет.

Самоселов в зоне 210 человек. В отличие от Беларуси никто не привлекает людей на эти земли. Так сложилось, что в законодательстве нет актов, которые позволяют выселить людей принудительно с тех земель, где радиационный фон не такой высокий. Недопустимо проживание детей в зоне, за этим строго следят.

– В основном, самоселы – это пенсионеры, для которых шок от переезда на новое место может оказаться трагическим, – поясняет Дмитрий. – Эти люди занимаются натуральным хозяйством. Все продукты, выращенные ими на земле, проходят строгий контроль. Несколько раз в неделю сюда приезжает машина с хлебом и продуктами, которые нельзя произвести самостоятельно.

На территории много мест, где уровень радиации высок. Вблизи объекта «Укрытие», как называют саркофаг над четвертым реактором, фон самый высокий. Людей не пускают в зону еще и потому, что за один день можно запросто получить годовую дозу облучения, просто поев ягод или грибов. Радионуклиды прекрасно переходят из почвы в ягоды. Тоже касается и мяса диких животных. Безопаснее всего в зоне во время дождя или зимой, когда нет пыли.

– Люди постоянно пытаются вернуться. А мы не позволяем им этого делать, потому что жить на этих территориях нельзя, – говорит специалист.

В зоне находится 7 тысяч человек. 3,5 тысячи – это персонал станции. Есть батальон милиции, который следит за проникновениями в зону. В Чернобыле проживает 110 новоселов. Действует православная церковь, есть магазин.

Продолжение фоторепортажа, в котором мы вам расскажем о современных сталкерах, а также об объекте «Укрытие», читайте на «Салідарнасці» в ближайшие дни.