В.Путин и Ю.Осипов

Вряд ли, конечно, достопочтенный академик Юрий Осипов продвигался к президенту Путину так же, как подходит, скажем, премьер-министр Таиланда к своему королю. Тайский премьер, как известно, ползет на коленях некоторое весьма почтенное расстояние. Однако, вне всякого сомнения, душа академика Осипова трепетала ничуть не меньше, чем у самого распоследнего тайского премьера. Он, безусловно, боялся этой встречи, которой он давно и отчаянно добивался.

Бояться академик Осипов, он же — президент Российской академии наук, судя по всему, начал уже очень давно. Еще когда Путин пришел к власти. Ведь Осипов был из Екатеринбурга, из города Ельцина. Он и президентом-то РАН стал при Ельцине. Вот он все время боялся, что его, так сказать, попрут.

Устав РАН — тот, что существовал до последнего времени, собственно, это президенту страны делать формально не позволял. Однако если бы кто-нибудь сильно захотел сменить президента РАН, это не составило бы особого труда. Благо есть у нас на то компетентные органы, и механизм их действий на сей счет уже вполне отточен.

И не потому его бы поперли, что Академия в последние годы, при Осипове, превратилась в научное ничтожество. Что в качестве научного органа она более не представляет собой ровным счетом ничего: по сути, нет новых научных открытий, цитируемость российских ученых в мире снизилась, наверное, до самого низкого уровня за все время подобных измерений — едва достигает 3%. Научная жизнь замерла, зато буйным цветом расцвела жизнь около-хозяйственная. Собственно, все что осталось от Академии — это ее имущество, движимое и недвижимое. Все последние годы она его потихонечку и проедает, вернее эксплуатирует самым примитивнейшим образом — сдавая в аренду или попросту разворовывая.

Для президента Осипова все это не было никаким секретом. И любой мало-мальски смышленый следователь из Генпрокуратуры, заинтересуйся он этим вопросом, легко бы мог прийти к выводу, до какой степени оно не было для него секретом.

По поводу убогого состояния Академии при его президентстве, академик Осипов ничуть и никогда не комплексовал. Он чувствовал себя вполне уверенно и бодро, разъезжая по разным интересным командировкам со своей молодой женой. Наверное, он временами даже говорил себе: «Ну что же поделать, ведь не я лично в этом виноват, это время такое». Да, время именно такое. И не он один в это время в самых разных местах не находит в себе ни чести, ни мужества отойти в сторону хотя бы на шаг от бездарной коррупционной вакханалии — ну хотя бы затем, чтобы в истории не оказаться потом слишком уж плотно замазанным эдакой причастностью к позору

Он не отошел. Более того, едва стал близиться роковой возраст — 70— лет, когда по уставу президент-академик Осипов уже не мог переизбираться на новый президентский срок, он стал предпринимать отчаянные усилия, чтобы вопреки уставу, на этом посту все же остаться. Это стало главным и, наверное, единственным смыслом его работы в последние месяцы.

Его цепляние за власть были замечены, безусловно. Они совпали с попытками кое-каких людей в правительстве реорганизовать Академию. Если по-честному и по уму, то ее, в ее нынешнем беспомощном, импотентском состоянии, вообще можно было бы разогнать — наука этого даже не почувствовала бы. Но все же как-то неудобно так вот взять и творение начала 18 века прихлопнуть.

Впрочем, правительственные люди тоже метили в то, что от Академии осталось — в ее собственность, они бы этим вполне удовлетворились.

Академики и ученые долго и пафосно возмущались поползновения всяких там Грефов и иже с ними. Говорили об уникальной институции, научных вековых традициях, автономии, наконец.

Однако, когда президент Осипов направлялся пару недель назад к президенту Путину на решающий прием, он уже знал, что он сдаст ему Академию. Она, согласно проекту закона, который уже лежит в Думе, лишится той самой автономии. Президента РАН теперь будет утверждать президент страны, а устав — правительство. По сути, Академия становится чем-то типа агентства или управления при правительстве. Этого с РАН не смогли сделать даже большевики, даже при Сталине она сохраняла максимально возможную в то время автономию.

Зато Осипов получил то, что он так страстно желал. Он остался! Он усидел! Пусть еще годик-другой, но можно еще попользоваться всем тем, чем пользуется президент хотя бы и сдохшей институции.

На президиуме РАН, когда обсуждался этот вопрос, нашлось лишь несколько смельчаков, выступивших против такого позора: глава Уральского отделения Черешнев, академики Фортов, Львов, кажется, еще кто-то. Надо полагать, их теперь ждут неприятности. Им будут мстить мелочно и злобно. Таков там стиль.

Остальные были радостно за. Дело в том, что из числа членов президиума РАН вице-президенты Платэ, Добрецов, Лаверов и нобелевский лауреат Алферов (он в свое время прославился тем, что умудрился присудить сам себе миллионную «энергетическую» премию, находясь во главе комиссии по ее присуждению) тоже приближаются (либо уже достигли его) к опасному возрасту 70. И они тоже не хотят уходить. К этой же черте подошли многие председатели научных центров в регионах, немало директоров академических институтов. В общем, теперь «контрольный пакет акций» РАН оказался в руках тех, кому за 70.

Любопытно, что «за» был и глава Общественной палата, этой нашей совокупной совести нации, академик Велихов. Потому что он тоже уже в возрасте. И тоже не хочет переизбираться. Теперь все они, милостью Путина, останутся.

Ради этого были даже отменены очередные выборы в Академии наук. Такое в ее длительной истории случалось лишь однажды: в октябре 1941 года выборы были перенесены на два месяца ввиду отчаянного положения Москвы. Достойное сравнение для нынешних, не правда ли?

Впрочем, во всей этой ситуации любопытны даже вовсе не эти человеческие типажи, вполне годящиеся для того, чтобы олицетворять собой то состояние российской науки, в котором она оказалась. Куда более любопытнее в этой ситуации сам Владимир Путин.

И вот почему.

О чем он думал, когда принимал вот такую вот «жертву»? Ведь он — человек, мягко говоря, не лишенный прагматизма, прекрасно знал суть сделки — продление полномочий президента РАН Осипова в обмен на изменение Устава РАН, то есть конституции Академии наук. Почему он не стал настаивать на незыблемости принципов, сделав уступку в угоду некоей угодившей ему личности? Получается, что обстоятельства сильнее принципов?

Владимир Путин недавно в очередной раз категорически опроверг идею о том, что он пойдет в 2008 году на третий срок. Он опровергает это уже не в первый раз. И всякий раз он мотивирует свое нежелание баллотироваться желанием сохранить Конституцию, не менять ее в угоду сиюминутным прихотям. То есть, приводя всякий раз аргумент сугубо юридический, он выказывает приверженность неким принципам.

И в то же время он легко меняет закон о прямом избрании губернаторов. Еще ранее — соглашается по сути, с бессрочным продлением полномочий целого ряда региональных начальников (всякий раз те с легкостью меняли собственные региональные законы и уставы в угоду собственным прихотям и в ущерб тем самым принципам), — кое-кто из них и теперь сидит на своем месте еще с советских времен. Теперь вот президент легко соглашается с изменением «конституции» РАН — ее устава, во имя продления полномочий далеко не самого выдающегося за всю ее историю президента. А как же принципы? Почему не настоять: мол, уважаемый президент-академик, у нас тут борьба за правовой дух, не изволите ли в отставочку подать, я вот и сам тоже в 2008 году собираюсь, во имя принципов. Неужто ему бы отказали в том, чтобы подать столь благородный пример?

При всем при этом лично я вот верю, что Путин действительно сегодня не хочет баллотироваться в 2008 году. Весь вопрос в том, сколько в том его сегодняшнем нежелании составляющей именно юридической, принципиальной, нежели составляющей сугубо личностной? Он действительно категорически не хочет менять правила игры (то есть конституцию) и утвердить тем самым в российской политике некие принципы? Или же он просто, скажем, устал и хочет сделать паузу?

Разница, собственно, в том, что принципам в общем-то не принято изменять — как в отношении себя самого, так и в отношении других. Зато личную усталость, при определенных обстоятельствах, можно попробовать преодолеть. Благо вокруг таких, кто считает, что если «человек хороший», то можно под него правила поменять — абсолютное большинство. Они поймут. И поддержат. Их ведь так научили.