Владимир Арлов: «Если бы не Рогнеда, мы бы жили совсем в другой стране»

Писатель и историк Владимир Арлов рассказал «Комсомолке», когда и каких прав у белорусских женщин было больше, как они побеждали на рыцарских турнирах и что кроется за порой потухшими взорами белорусских мужчин.

Фото Сергея Шапрана

- Спадар Владимир, ваша новая книга «Айчына: маляўнічая гісторыя. Ад Рагнеды да Касцюшкі» наделала немало шума. Чем наши предки, мужчина и женщина, их образ жизни, отношения, отличаются от сегодняшних?

- Если заглянуть в прошлое, с точки зрения отношений мужчины и женщины, то, безусловно, вспомню такое понятие, как рыцарство. Родина наших предков – Великое Княжество Литовское – была до конца XVIII века частью европейской цивилизации. Города жили по магдебургскому праву, наши студенты учились в европейских университетах, архитектурные стили были общеевропейские. ВКЛ было восточным рубежом Ренессанса.

У нас существовало и рыцарство. Шляхта составляла почти 15%, в России – 1-1,5%. По сути, каждый шляхтич мог считать себя рыцарем. Правда, в традиционном смысле не каждый мог себе это позволить: не каждый мог купить рыцарский панцирь, оружие, коня.

У наших рыцарей, как и у западноевропейских, был кодекс чести, в соответствии с которым подвиги совершались в честь дамы сердца. На рыцарских турнирах, полях битв, а также во время путешествий по дорогам Европы, пока дамы ждали их на берегах Двины, Днепра и Немана.

Мне очень нравится рыцарский девиз, который немного отредактировал Владимир Короткевич. До него он звучал так: «Славу – Айчыне, гонар – никому!» А Короткевич переиначил: «Сэрца – жанчыне, славу – Айчыне, гонар – нікому!»

В ВКЛ женщины имели несравнимо больше гражданских и имущественных прав, чем их соседки в Российской империи. Вот как, например, в XVI веке жительница Полоцка Ульяна Подберезская защищала свои права и права своих детей. После смерти супруга она вышла замуж за его брата, родила трех сыновей.

Впоследствии выяснилось, что церковное право запрещает вдове выходить замуж за родного брата мужа. Встал вопрос: законорожденные ли дети? Ульяна, используя свои права, которые давал ей Статут ВКЛ 1588 года – самый передовой свод законов в тогдашней Европе – дошла до киевского митрополита и великокняжеского суда. Точку в этой истории поставил константинопольский патриарх. Он получил от Ульяны письмо и своей грамотой подтвердил законность ее венчания и права ее детей.

«В рыцарских турнирах женщины могли сражаться с мужчинами»

- Законы ВКЛ не требовали от женщин выходить замуж невинными, не запрещали интимных отношений в праздничные дни и во время постов. Очень тяжелым преступлением считалось изнасилование, за него карали смертной казнью. Спасти насильника от смерти могло только согласие потерпевшей выйти за него замуж.

В ВКЛ женщины участвовали даже в рыцарских турнирах. Рыцарское искусство расцвело во времена великого князя и короля Жигимонта Августа, который известен своей романтической и трагичной историей любви к Барбаре Радзивилл...

К нам на рыцарские турниры съезжались участники из многих европейских стран. Выходила на поединки и виленчанка Зоська Долгая, веселого нрава женщина. Получив фору, сражалась с мужчинами, и нередко выходила победительницей.

Кстати, многое даже в одежде и обуви пришло к нам из тех времен. Например, платформа – это совсем не новомодная находка. Во времена Ренессанса платформа доходила до 50 сантиметров в высоту. Самые продвинутые модницы не могли даже самостоятельно передвигаться в такой обуви. Естественно, тогда это были знатные дамы, слуги поддерживали их под руки.

- Как белорусские мужчины той поры относились к браку? Сейчас вот все чаще не спешат под венец…

- У тогдашней шляхты была традиция поздних браков. Считалось, что мужчина должен жениться только став образованным, мудрым, состоятельным.

Взять того же Скорину – он тоже не спешил, женился уже после издания своей Библии. Взял в жены Маргариту Адверник, вдову одного из его главных инвесторов, богатого виленского купца Юрия Адверника. После его смерти Скорина и женился на Маргарите. Ему тогда было примерно 35. Но брак был недолгим: спустя четыре года Маргарита ушла в мир иной.

- Некоторые считают белорусских мужчин толерантными, спокойными, кто-то скажет – слабые, с потухшими глазами...

- Наше общество как многослойный пирог, в котором присутствуют и неандертальцы, и люди XXII века. Как прослойки, можно представить и мужскую часть нашего общества: одни для женщин очень вкусные, о другие можно поломать зубы или плеваться, наткнувшись на невкусный кусок.

«Большинство войн на территории Беларуси – не наши войны»

- Мне нравятся белоруски – красивые, европейские. Однажды я беседовал со словацким дипломатом, который считал, что приехал в провинцию России, страны, где когда-то работал. Он признался, что увидел в Беларуси народ с совершенно другим национальным характером, ментальностью и даже обликом.

- Согласны ли вы с тем, что женщины перетянули на себя мужские функции – и не только в быту?

- Я не буду спорить – перетянули. С другой стороны, наше общество, думаю, не готово на открытых и демократических выборах проголосовать за женщину-президента. Я мечтаю о том времени, когда это станет возможно. Потому что женщины в нашей истории всегда играли огромную, даже ключевую роль, еще со времен Рогнеды.

Только представьте себе, что было бы, если бы Рогнеде не хватило мужества в ту ночь, описанную летописцами, взять в руки меч и поднять его над своим мужем – киевским князем Владимиром, который истребил ее род, сжег родной Полоцк… Наша история могла сложиться совсем иначе. Владимир в наказание не выслал бы Рогнеду с маленьким Изяславом на родину. Изяслав не стал бы полоцким князем. Полоцк не вернул бы себе независимость от Киева. В итоге мы могли бы жить в совсем другой стране.

Но Рогнеда спасла белорусов своей непокорностью. В том числе и в результате этого сегодня мы живем в своей стране.

Что касается потухших взоров многих наших соотечественников, это в первую очередь свидетельство той ситуации, в которой находится наша страна. Люди понимают, что от них, по гамбургскому счету, в жизни страны очень мало что зависит. Ясно, что есть люди с большим запасом оптимизма, жизненных сил и веры, которые стремятся изменить ситуацию.

Я часто встречаюсь с читателями в разных уголках страны, у многих нет веры в завтрашний день. А вот недавно вернулся из итальянской Падуи. Наблюдал за итальянцами, видел, насколько они другие – раскрепощенные, открытые, готовы помочь во всем. Мой спутник и друг, тоже белорус, сказал, что именно там хотел бы поселиться и жить.

И отношение к женщине там иное, каждый вечер я видел много падуанцев с цветами в руках, они несли их своим дамам. Безусловно, у них свои традиции, своя ментальность,но вместе с тем – это свободный мир.

- Говорят, что на белорусов повлияло и огромное количество войн, которые прошли по нашей территории. Недавно озвучили цифру – 93.

- Причем абсолютное большинство этих войн – не наши войны.

Считается, что самой страшной войной была последняя, в которой погиб каждый четвертый белорус. Но историки знают: самой страшной войной была 13-летняя война 1654 - 1667 годов, когда погибла половина населения нынешней Беларуси. До нее белорусские города были сравнимы с итальянскими, голландскими, что подтверждают наши археологи.

Тогда случилась катастрофа – экономическая, культурная, демографическая. Результаты той войны – среди причин многих наших сегодняшних национальных проблем.

Но нам все равно удалось выстоять, не сломаться. В мире около трех тысяч наций и народностей, но только двести из них создали свои государства. И есть надежда,что когда-нибудь мы станем как те итальянцы – пусть не по темпераменту, его изменить сложно – но хотя бы по своей открытости миру и отношению к женщине.

Арлоў: «Фатальнай жанчынай была Бона Сфорца. Ёсць меркаваньне, што яна паскорыла сыход Барбары Радзівіл»