Тышкевич: «В диктатурах правящая верхушка не может демонстрировать слабость в условиях кризиса»

Вторую неделю продолжается миграционный кризис на границе Беларуси и Польши. К решению вопроса была вынуждена присоединиться канцлер Германии Ангела Меркель (17 ноября, как вечером сообщила пресс-служба белорусского правителя, состоялся еще один разговор Меркель и Лукашенко).

Что означают переговоры Минска и Берлина? Это и не только Филин обсудил с политологом, экспертом Украинского центра будущего Игорем Тышкевичем.

— Это уже не первый подобный звонок, были контакты Борреля с Макеем. Меня повеселила подача БЕЛТА, что «президент Лукашенко поговорил с исполняющей обязанности канцлера Германии Меркель» (речь о первом звонке, — Ф). С другой стороны — мы видим явный шок в командах Тихановской и Латушко, которые решили дать комментарии только на следующее утро.

Есть еще одно обстоятельство, на которое мало кто обратил внимание. Когда у Путина спрашивали в интервью, что происходит на белорусско-польской границе, он сказал, что разговор Лукашенко и Меркель может скоро состояться, это было за два дня до первого разговора.

Важный вопрос: является ли это началом политических консультаций Минска и Брюсселя? Нет, без вариантов.

Но я хочу вспомнить вот что: мы много слышали о пятом пакете санкций ЕС. Мы слышали, что поскольку нет прогресса в вопросе прав человека, то будет пятый пакет. Но уже во время обсуждений в Евросоюзе сказали, что вынуждены сформулировать критерии вхождения в пакеты санкции в связи с миграционным кризисом.

Вот такое изменение небольшое: это не про демократию, а про мигрантов. Такая вот деталь изменяет подходы.

Игорь Тышкевич. Архивное фото

Была информация, что 15 ноября уже будет пятый пакет санкций, но на деле в ЕС заявили, что приняли только критерии. В политике это означает — мы грозим пальчиком.

Макей стал говорить о двух тысячах потенциальных мигрантов, которых выслали из Беларуси, Лукашенко — о 4 тысячах. Раньше было слышно о высланных? Нет, хотя они были. Сейчас Минск акцентирует на этом внимание.

Но стороны не доверяют друг другу. И в данной ситуации это вполне логично. Сейчас вопрос в том, кто сделает первый шаг и какие будут гарантии. Звонок Меркель — это деэскалация миграционного кризиса прямо сейчас. И именно о тех 2-3 тысячах, которые находятся на границе.

Игорь Тышкевич считает, что есть несколько групп мигрантов, которые прибывают в нашу страну, но самая острая проблема с теми, кто застрял на границе.

– Есть разные группы мигрантов. Одни продолжают пересекать границу с помощью международных преступных группировок. Причем, некоторые даже рассказывают, что вторая часть денег посредникам приходит только после того, как они оказываются в Германии. Но количество мигрантов, которые используют такие схемы, не очень большая. И сами эти группировки не берут людей больше, чем могут переварить.

Вторая группа — те, кто доверился новым посредникам, новым турагентствам (можно спорить, были ли они связаны с силовиками или нет). Их тоже становится меньше.

И остается третья группа — те, кто поехали на удачу. Они заплатили меньше всех, они менее защищены. Но есть проблема — что с ними делать?

Если пропустить на территорию ЕС, то будет возмущение поляков, что сдались под давлением Лукашенко. Забрать назад — репутационное поражение Лукашенко. В этом смысле звонок Меркель — свидетельство того, что можно говорить. И этот тот случай, когда Лукашенко говорит правду, что обсуждалась очередность шагов, кто что делает.

Сейчас ключевой вопрос, что делать с 2-3 тысячами мигрантов на границе. Часть — полетит в Ирак домой, часть — заберет ОАЭ, но это не все. Остальные или все проберутся по гуманитарным программам в Германию, или подождут решения по беженству в третьей стране (Украине или Беларуси).

Может быть также решение сверху, чтобы курды подавали прошение на жительство в Беларуси.

Но захотят ли они и на каких условиях? Можно ли ожидать, что на фоне проблем с мигрантами стороны начнут разговаривать и о ситуации внутри Беларуси?

– Сейчас решается вопрос не политического противостояния с Западом, а только деэскалации на границе. И выработки некоторых контактов на будущее.

Остроту кризиса можно как-то снять, но саму проблему пока не может решить ни одна из сторон. Могут же быть и следующее кризисы, а чтобы их не было — надо возвращаться к системной работе.

И тут очень слабая позиция. ЕС строила отношения со странами-соседями по сдерживанию мигрантов в двух направления. Первый — турецкий, когда ты даешь большие деньги правительству, оно само решает, что делать с ними, какую инфраструктуру строить. Второй — сотрудничество в рамках европейских программ помощи, когда помощь выделяется на конкретные проекты.

Скорее всего, это будет или в процессе проведения референдума, или сразу после него.

Сейчас если стороны даже и хотят начать переговоры, то без потерь в репутации они не могут к ним подступиться. Европейский политик не может сказать: давайте говорить с Лукашенко без перемен в политике.

Если бы Лукашенко был уверен в своем окружении и стабильности системы, то мог бы запустить перед референдумом регистрацию пары квазидемократических партий, выпустил бы 200-300 политзаключенных и так далее. Но для этого нужна прочность системы. А белорусская вертикаль очень испугалась 2020 года.

В диктатурах правящая верхушка не может демонстрировать слабость в условиях кризиса. Великодушие может быть только тогда, когда все спокойно, когда продемонстрирована победа, принята Конституция. После нее уже можно выпускать тех, кто вроде как «раскаялся».

В ЕС тоже понимают, что демократия не наступит после новой Конституции, но сам документ будет содержать демократические нормы. То есть продемонстрировано желание демократизации, то есть Евросоюз должен такое поддержать и подать руку.

Если остроту кризиса снимут к середине января, то это будет означать, что официальный Минск готов говорить и по другим вопросам.