«Сделки такие, как разработка бурых углей в 2000-х. Сплошные Остапы Бендеры!»

Почему в мире нет очередей за белорусской промышленной продукцией.

Беларусь в рамках прежних договоренностей продолжает поставки различной сельскохозяйственной техники в Зимбабве. И местная пресса, и даже сам президент африканской страны Эммерсон Мнангагва в соцсетях не скрывают радостных настроений от полученной более чем на 50 миллионов долларов техники.

— Сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых, дорожное и инфраструктурное строительство – это лишь небольшой перечень сфер, где может быть задействована продукция белорусских машиностроителей. С уверенностью можно сказать, что Банк развития и TDB вместе создали действенный и очень востребованный финансовый механизм для ее активного продвижения на таком емком и перспективном рынке как Африка,  — заявил накануне в Хараре председатель правления Банка развития Беларуси Андрей Жишкевич.
Этот банк открыл TDB (Банку торговли и развития Восточной и Южной Африки) кредитную линию на 70 млн долларов. Именно за эти деньги поставляется сельскохозяйственная техника на африканский континент.

То, чему в государственных белорусских СМИ поспешили дать оптимистичную оценку «взаимовыгодного сотрудничества с предпосылками для серьезного наращивания белорусского экспорта», на самом деле может обернуться сомнительной сделкой с довольно мутными перспективами получения денег по факту, полагают некоторые эксперты.

Об особенностях внешней торговли «по-белорусски» поговорили с известным экономистом Ярославом Романчуком.

— На самом деле, здесь вопрос не в том, сколько поставили техники в Зимбабве, а сколько получили с этого выручки, сколько на этом заработали. Поставлять можно сколько угодно, — сказал в экспресс-комментарии «Салiдарнасцi» эксперт. — В данном случае Банк развития Беларуси взял деньги у правительства и вместо того, чтобы поддерживать свой малый и средний бизнес, поддерживает отдельных экспортеров, которые занимаются зарубежными поставками только, чтобы поставить галочку в строке «экспорт».

Есть предположение, что это может быть форма прикрытия поставок вооружения в воюющие страны.  Как это уже происходило у нас, допустим, когда одно время было очень много поставок тракторов в Афганистан.

Да, действительно в Зимбабве было развито сельское хозяйство, когда там работали «белые фермеры». Потом случился «черный геноцид», у них отобрали земли, и сейчас малограмотные люди в условиях полного хаоса, близких к гражданской войне, пытаются что-то наладить.  

Можно ли в таких условиях верить обещаниям что-то там заплатить через два года? — сомневается экономист.

Он утверждает, что развитие внешней торговли не должно идти симметрично с ростом дебиторской задолженности.

— Зачем нам такая торговля, если она всего лишь является галочкой в отчете о количестве стран, с которыми мы торгуем. При этом рост внешней дебиторской задолженности за семь месяцев 2020 года по промышленности очень большой — плюс 21%!

У нас отгружают продукцию в ту же Россию и считают, что «продали», на самом деле отгрузили и забыли. А получат деньги или нет? Зато идет отчет о том, что выполнены экспортные поставки. 

При этом у нас уже 357 убыточных предприятий. Их количество выросло на 22,7%. К ним можно прибавить еще 50% предприятий, которые работают с рентабельностью до 5% и находятся в зоне риска, — констатирует эксперт.

Одной из причин, из-за которых белорусские товары сегодня не готовы раскупать во всем мире, собеседник «Салiдарнасцi» считает упущенные возможности.

— Достаточно посмотреть долю продаж белорусских производителей на мировом рынке, чтобы понять, что они не входят, за исключением БелАЗа, в топы. Наша техника неконкурентоспособна сегодня даже на российском рынке, где много хороших современных производств.

Помню, когда поставили в ЮАР технику, выгрузили, а она не работала. Похожий случай был с Венесуэлой. Вот какого качества у нас экспортные поставки.

У наших собственников-акционеров заводов нет мотивации делать бренд, делать качество, инвестировать в это. Даже «Амкодору» по сути дела запрещают делать трактора, потому что есть МТЗ и нам больше не надо.

Получается тракторная монополия. Как и любая монополия, она очень губительна. Там, где есть монополия, люди не занимаются технологическими инновациями, не заботятся о том, чтобы было качество комплектующих, тем более обслуживание проданной техники, не ставят задач строго соблюдать дисциплину производства.

Так и на МАЗе. Это большие советские заводы и, несмотря на то, что время изменилось, они не готовы делать технику на основе промышленной революции, — говорит Романчук.

— Валерий Цепкало как-то рассказал, что John Deere много лет назад имел виды на МТЗ. Были и другие прецеденты несостоявшейся приватизации. Угроза «быть распроданными и разворованными» до сих пор одна из самых популярных у адептов Лукашенко.

— Я точно знаю, что в конце 90-х Sharp хотел купить «Горизонт». Сегодня Sharp — мировой лидер в производстве матриц. Если бы они тогда купили наш завод, сегодня у нас было бы производство с экспортным потенциалом, равным миллиардам долларов.

Почему-то маленькая Словакия стала центром автомобилестроения Евросоюза, разместив у себя множество производств комплектующих. Турция, как ни удивительно, — европейский лидер по производству телевизоров, они производят порядка 25 млн штук, причем под разными марками.

Мы же гордо сказали, что будем сохранять свои «Горизонты» и «Атланты», бренды, которые не являются даже региональными, а просто локальные. 

Естественно, при отсутствии технологических новаций и хорошего маркетинга это привело к тому, что и «Горизонт», и «Атлант» находятся в очень сложном финансовом положении. Давно являются иждивенцами бюджета. Если их поставить в равные условия с другими субъектами хозяйствования, они просто обанкротятся.

Если John Deere хотел делать совместное предприятие, нужно было обязательно делать! Камаз хотел что-то делать с МАЗом, не получилось. Ни один из проектов, которые даже с россиянами белорусы хотели сделать, не получился, — констатирует эксперт.

Методы поддержания экономики, к которым постоянно обращается белорусское правительство, он считает нежизнеспособными. 

— В итоге, мы наблюдаем постепенное угасание предприятий. Допустим, «Гомсельмаш» — мертвое предприятие. Без списания долгов оно ничего не сделает. Или, например, Барановичское ПХБО, в которое уже «закачали» миллиарды долларов на спасение. Тоже угасает.

Проекты у нас сомнительные, но сплошь миллиардные! Помните, 4 млрд недавно пообещал Дубай на какой-то умный город, 7 млрд должно было быть освоено в Китайском парке. Учредителями компании с названием «Белорусская национальная биотехнологическая корпорация» с заявленным объемом инвестиций около 700 млн долларов вообще являются какие-то шотландские офшоры с «бакиевскими капиталами».

В цивилизованном мире все происходит по-другому. Берется 10-20 ведущих компаний в каком-то секторе. Они выступают инвесторами и работают по принципам международного корпоративного управления: прозрачно, понятно, проводят технический финансовый аудит предприятия. Становится понятной цена, она выводится на фондовый рынок, и мы узнаем всю информацию.

А у нас только сделки, такие как, помните, разработка бурых углей в начале 2000-х. Сплошные Остапы Бендеры! — отмечает специалист.

— Есть ли у нас шанс пойти за цивилизованным миром и спасти хоть что-то?

— Ответ на этот вопрос нужно искать в коридорах инвестиционных форумов, на специализированных выставках, переговорах с теми организациями, которые сегодня ищут диверсификацию глобальных цепочек ценностей.

Если Беларусь создаст условия, правовые, прежде всего, логистические, финансовые, инфраструктурные, человеческого капитала, чтобы сюда зашли люди с технологиями.

Львиная доля концентрации технологий — это Америка, Япония, ЕС, и некоторая доля Китая. Там находятся технологические центры, поэтому мы обязаны, как в свое время Япония после Второй мировой войны, Германия, на лицензионных соглашениях использовать современные достижения, работать в этом фарватере. И тогда через 10-15 лет будет производство промышленности и услуг.

Потому что сегодня в современном мире идет слияние, такой «фьюжн», с одной стороны, то, что называется промышленное производство, с другой стороны — производство услуг. В каждом современном промышленном товаре 35% — это услуги, а мы по-прежнему недооцениваем сектор услуг, как сектор, при помощи которого можно удвоить или утроить ВВП нашей страны.

Уйдет Лукашенко — будет полноценная модернизация производств за счет инвесторов, внутренних и внешних. Вот я бы предложил такую схему — индивидуальная приватизация заводов с привлечением профильных инвесторов. Думается, что 300 тысяч частных собственников-акционеров смогут привлечь в страну больше денег, чем тысяча чиновников, — уверен эксперт.