Революция зёрнышек

Белорусский хапун беспощаден - но так ли бессмыслен?

На земле нет, пожалуй, такой страны (КНДР не в счёт), где народ в той или иной форме не троллил бы главу своего государства. Беларусь, пожалуй, единственная держава, где процесс идёт и в обратном направлении - глава государства регулярно и с удовольствием троллит вверенную ему историей паству.

«Как же стыдно мне было за мой народ!» - сокрушался Александр Григорьевич в 2011 году, после поездки в Казахстан, где ему довелось ненароком нарваться на неприятные вопросы о том, что происходит в Беларуси, и почему в магазинах пустые полки.

«Я смотрю, наш народец побежал в обменные пункты? Ну, бегите, бегите...» - язвительно приговаривал он в 2013 году, когда в народе, пардон, в народце, вдруг резко взыграли девальвационные ожидания.

Странно бы было, если бы после давешнего хапуна-2014 Александр Григорьевич не отпустил бы в адрес народца какую-нибудь элегантную шпильку.

«Спасибо людям, а то у нас склады были перегружены стиральными машинами, бытовой техникой, СВЧ-печами, утюгами и прочее. Сейчас вдруг они понадобились и некоторым по пять, по шесть единиц. Поэтому с одной стороны спасибо им, за то, что они разгрузили склады», - не без иронии поблагодарил он давеча соотечественников, сметающих с полок все, что хорошо лежит.

В словах Александра Григорьевича угадывается стереотипное восприятие так называемой потребительской истерии или, говоря простым языком, хапуна. A priori принято считать, что динамический хребет хапуна составляют люди, скупающие «по пять, по шесть единиц» всякой всячины для последующей - после повышения цен - перепродажи. Что ж, среди пёстрой армии хапунтрегеров, наверняка, есть и такие. (И, кстати, лично я их не осуждаю - люди пытаются сохранить свои деньги, как умеют.)

Но всё же при хапуне мы, скорее, имеем дело с ажиотажным удовлетворением добровольно отложенного спроса. Хотя, и в том, и в другом случае работает один биологический механизм, понять который можно лишь заглянув в корень.

По пищевой детерминанте, обуславливающей поведенческую программу вида, представители фауны делятся на три основных типа: хищники (рыси, тигры, волки), травоядные (коровы, овцы, лоси) и всеядные собиратели (вороны, белки, шимпанзе). Мы с вами, как ни крути, тоже фауна, и по своей детерминанте ближе к белке, чем к волку. Собирать и запасать впрок для нас так же естественно, как размножаться.

Однако в отличие от белки, запрограммированной на то, чтобы не заглядывать слишком уж далеко в будущее, а ограничивать свои заботы ближайшей зимой, нам свойственно запасаться с дальним прицелом - на годы и десятилетия.

Одна беда: картошкой или салом на десятилетия не шибко-то запасёшься. Поэтому человек запасает искусственный эквивалент естественных благ - деньги. Которые при желании в любой момент можно обменять на орешки и зёрнышки - блага естественные. И очень неохотно с ними расстаётся, так как наличие подобных «запасов» поддерживает ощущение уверенности в завтрашнем дне.

Вам наверняка знакома ситуация, когда вы третью зиму ходите в одном и том же пальто, хотя, в общем-то, могли бы себе позволить новое - «зёрнышки» в кубышке есть. Или работаете на стареньком компьютере, которым уже гвозди впору забивать, вместо того, чтобы купить себе хороший ноутбук? Но зачем тратить «зёрнышки» на что-то новое, если старое ещё худо-бедно служит!

Да, внешний стимул может мотивировать человека отступить от требований детерминанты: в старом пальто становится всё трудней знакомиться с особями противоположного пола (угроза инстинкту размножения), а на допотопном пентиуме, видавшем ещё Windows-95, уже не получается выполнять ту работу, за которую больше платят (угроза инстинкту самосохранения). И человек расстается с частью «зёрнышек», чтобы «распушить шёрстку» и «подточить зубы».

Но если мотивации нет, удовлетворение желаний, не связанных с реестром ведущих потребностей, мы можем откладывать сколь угодно долго (не теряя при этом к ним интереса).

К тому же, если человек этот - homo belorusicus, до недавнего времени у него была ещё одна веская причина не ворошить свои «зёрнышки» всуе: жителей Синеокой плотно подсадили на банковскую халяву, когда деньги растут как бы из ниоткуда, из запредельных ставок по вкладам. Чем выше ставки, тем вернее народ несёт сбережения в банк, а не в магазины. Ведь выгодней лишний месяц подержать деньжата на депозитах - этих дуплах и норках XXI века - чтобы получить с них проценты.

А потом эти проценты приплюсовать к основному вкладу, и подержать ещё месяц. А потом ещё. «Мы лежим, а денежки идут...» А пальто подождёт.

И вдруг возникает внештатная ситуация: денежки останавливаются, чешут в затылке и дают задний ход, намекая, что вскоре могут и вовсе кануть за горизонт событий. Что рождается при этом в душе у человека-собирателя? Правильно - естественная здоровая паника.

Коль скоро над эквивалентными «запасами» нависла угроза, контролировать которую он не может, человек вспоминает про свои отложенные желания - про все не купленные вчера компьютеры, холодильники и плазменные панели. Не говоря уже о пальто. Самое правильное - на его взгляд - сейчас: вложить стремительно редеющие «зёрнышки» в ещё вечера не самые обязательные покупки. Теперь уже онú какое-то время будут играть психологическую роль «запасов». Ибо, как биологической единице, человеку трудно сопротивляться диктату своей детерминанты.

Так что, троллинг Александра Григорьевича а-ля «спасибо, что по пять», конечно, элегантен, но за самим явлением, как мы видим, стоит куда более сложная подоплёка, нежели банальное куркульство (имеющее, впрочем, тот же механизм, только разбалансированный).

Подоплёку эту хорошо понимают банкиры, снова взвинтившие ставки по депозитам до 50% (накануне хапуна они маячили на уровне 20-25%, что было уже как-то неинтересно). Результат не заставил себя ждать: лишь за 20 декабря граждане разместили на сберегательных вкладах более Br138 млрд. Хотя за два дня до этого забрали оттуда около Br2 трлн.

Впрочем, держать такие ставки вечно банки не смогут, а потому руководству страны нужно бы не народец троллить, а думать, как вырваться из петли невезения, втягивающей в себя Беларусь с незавидной регулярностью. Чтобы биологическая детерминанта народца, лишённого «зёрнышек», не взвилась на очередные дыбы. А то ведь против диктата природы любая «последняя диктатура Европы» - пшик и пена.