«Мы стали рабами социальных сетей, подсев на них, как на иглу»

Бразильцы говорят: если ты был в Рио и не видел статую Христа-Искупителя, значит, ты не был в Рио и ни фига, дружок, не видел. Как в Париже отовсюду видна Эйфелева башня, так в Городе бога Иисус смотрит на тебя в любом городском квартале.

Идешь ли ты по улице в Ботафого, съедаешь ли скудный ланч во Фламенго, убегаешь ли от грабителей в Росинье или лежишь бревном в белом песке Ипанемы — распростертые объятия приветствуют тебя с горы Корковадо. Они приветствуют, даже если ты вонючий бомж, кочумающий возле фонтана на Lаrgо do Мaсhado.

В Париже башню Эйфеля ненавидел всеми фибрами души великий Мопассан. В Рио-де-Жанейро Искупителя любят все. И отнюдь не только потому, что это святыня, главная достопримечательность города и одно из новых чудес света.

Чтобы увидеть это чудо вблизи и почувствовать на себе прохладу его тени, не нужно быть апостолом Павлом. Надо лишь купить билет — и ты немедленно въедешь в рай на чужом горбу вместе со всеми грехами.

“Ну, ни хрена себе...” — святотатственно присвистывает Илья Владимирович, увидев на нужном перекрестке очередь в кассу. Очередь впечатляет — она серой лентою вьется метров на двести, огибая пальмы и автомобили, хотя сейчас утро воскресенья и половина Рио спит ангельским сном. Мы удлиняем этот крестный ход, пристраиваясь в хвосте, и в следующие два часа медленно подвигаемся к бойнице, где берут по 51 реалу за возможность причаститься.

Мы еще не подозреваем, что потом будет еще одна очередь — в маршрутку, потом еще — на эскалатор, потом куда-то еще и еще... Туристы идут дорогой к богу — и эта дорога вымощена благими намерениями.

В нашем микроавтобусе будто собрался весь мир. Впереди сидят молодые немцы, сзади — юные аргентинцы, рядом какой-то старый хрыч держит колумбийский флаг, у окна напротив затаились два суровых алжирца — их, мусульман, также прельщает Иисус из Назарета.

Бразильцы считаются нацией набожной — и это действительно так. Мало того что тот же Рио полон церквями, как вытрезвитель дровами, так и в метро постоянно встречаются богобоязненные женщины, ежеминутно осеняющие себя крестным знамением, и на улицах, и в магазинах, и даже на пляже...

Здесь не ждут грома, чтобы перекреститься, — и истоки нарочитой и повсеместной религиозности бразильских футболистов идут отсюда, от корней. За последние недели мы встречали здесь и навязчивых “свидетелей Иеговых” со своей литературой, и баптистов, которые поют, взявшись за руки, и мормонов в белых рубашках и черных брюках. “Точно такие ходят у нас в Штатах по квартирам... — делится “дежа вю” Илья и веско добавляет: — Зато они не пьют”.

Именно католическое благочестие и сделало возможным появление в Рио Христа-Искупителя. 38-метровая статуя возникла в 1931 году — на вершине самой высокой горы. С тех пор монумент ничуть не изменился (хотя его регулярно ударяет молния) — зато пейзаж вокруг Корковадо за восемьдесят лет сделался совсем другим. Это понимаешь сразу же, едва оказываешься у подножия.

“Эй, сними меня вот так!” — гогочет американец, суя фотоаппарат другу. “Давай нас вместе!” — это чилиец обнимается с мексиканцем, обматываясь флагом. “Сфоткай, друган!” — простецки протягивает камеру россиянин в майке с принтом “СССР”.

Это раньше на горе служили молебны и пели псалмы, сюда приезжали с благословением римские папы и русские патриархи. В новейшую эпоху Иисус служит другому богу — он фон, открытка для удачного ракурса в Instagram. Тем более виды отсюда открываются волшебные — Рио-Инжинейро как на ладони. Вон круглеет “Маракана”, вон синеет океан, вон краснеют фавелы, вот белеет Копакабана.

Маршрутка способна перевезти 14 человек. Эти автобусики гоняют на Корковадо один за другим каждые пять минут. Добавьте сюда железную дорогу — узкоколейку на электронной тяге, курсирующую снизу вверх без остановок. Плюс такси и личный автотранспорт. Плюс вертолет, на котором по классу VIP можно облететь статую со всех сторон. Всего за год здесь “христосуется” свыше двух миллионов человек. Умножьте это число на средние 20-25 долларов за билет — и вы поймете, почем опиум для народа и каков гешефт муниципалитета Рио.

Ради таких барышей Искупитель и стал попсой. Он остается Иисусом по паспорту, но по всем богословским канонам давно предан анафеме. Подтверждение этому — бойкая ресторация на одной из террас, где, как в той песне, “можно выпить, закусить” под бодренькую музычку. Свидетельство этому — часовня внутри постамента, куда никто не заходит, потому что фотографировать там нельзя.

Как только не извращаются туристы, стараясь заснять себя в наиболее оригинальном виде. Ложатся прямо на бетон и целятся объективом в каменную голову. Расставляют руки подобно “оригиналу” и сливаются с ним в проекции. Взбираются на бетонные перила, рискуя рухнуть с 700-метровой высоты. Фотокамеры у них уже на телескопических удлинителях-удочках — так хорошо делать селфи для “Фейсбука”. Айфон не боязно отдать в чужие руки — и запостить свежак в Twitter или Snapchat. Это безумие невыносимо. Этот психоз неизлечим. Когда кто-то кому-то перекрывает ракурс, поднимается гвалт.

Антропологам еще предстоит разобраться, как вышло, что фотография начала заменять нам жизнь. Что мы стали рабами социальных сетей, подсев на них, как на иглу. Что все вокруг мы начинам оценивать с точки зрения композиции и перспективы и обязательно — сквозь цифровой окуляр.

Мы готовы убить день, избить ноги и разбиться в кровь ради пары удачных снимков. Ради тех бесполезных изображений, про которые забудем недели через две.

Лучше забыть кошелек перед выходом из отеля, чем оставить на столике камеру. В эпоху черно-белой фотографии все было намного проще.

Мы стоим возле Иисуса и понимаем, что здесь даже мундиаль теряет свой магический смысл. Кругом полно ряженых болельщиков, но им как будто все равно, как сыграет их сборная завтра...

А маршрутки все едут и едут — и везут и везут наверх безбожных паломников с фоторужьем. У них полные обоймы патронов и полные штаны охотничьего азарта. И нет на них ни Мопассана, ни Христа. И получается, что с одной стороны — вера, надежда, любовь, с другой — селфи, “чииз” и мегапиксель. Что тебе нужно — ты выбираешь сам. Это твой Personal Jesus.

Детка, сними меня вот так, будто Иисус обнимает меня, а я обнимаю Иисуса. Правда, когда мы вместе, это прикольно?