Московская мечта

Российско-белорусские отношения вошли в зону кризиса. Беларусь не соглашается с российскими условиями приобретения "Газпромом" доли в белорусском операторе магистральных трубопроводов АО "Белтрансгаз". А Россия не отказалась от намерения ввести с 1 января пошлины при экспорте в Беларусь нефти и повысить цену на поставляемый в эту страну газ.

Во время российско-украинского кризиса 2004-2005 годов — поражения промосковского кандидата на выборах и последующей "газовой войны" — считалось, что Москва использует энергетическое оружие, чтобы удержать республики СНГ в зоне своего влияния. Сегодня речь идет о конфликте с самым "привязанным" соседом. Но, если присмотреться, тактика Москвы осталась совершенно той же. Ее, пожалуй, можно описать фразой: "либо с нами, либо против нас". Просто условия, предъявляемые соседям, в каждом случае разные.

Российско-белорусские отношения вошли в кризисную фазу уже примерно год назад, когда стало ясно, что для Москвы неприемлемо белорусское предложение о создании наднациональных структур союзного государства, а Минск не пойдет на московское предложение — начать объединение с введения единой валюты и "экономической гармонизации". Белорусский вариант позволял Минску политически закрепить статус равного партнера. И наоборот — московская модель вела к естественному "аншлюсу" Беларуси.

Интеграция зашла в тупик. Особенно опасный на фоне российских неудач на Украине и ползучего формирования антироссийского блока внутри СНГ. Не слишком доверяя риторике белорусского президента, Москва решила добиться гарантий — в виде собственности на белорусские магистральные трубопроводы. И выставила убийственные условия по ценам на энергоносители.

Рубикон перейден, и вопрос теперь в том, на что решится Александр Лукашенко. Сможет ли Беларусь перенести новые цены? По расчетам Ирины Точицкой из минского Института приватизации и менеджмента (ИПМ), такое повышение сократит возможный прирост белорусской экономики на девять процентных пунктов ВВП. По оценкам белорусского экономиста Александра Готовского, конкурентоспособность на внутреннем рынке Беларуси сохранят в этом случае лишь 55% предприятий, а на российском и других внешних рынках — около 40%.

Серьезно пострадает и бюджет: по оценкам белорусских экономистов, из общей суммы в 18 млрд долларов, заложенной в нем на будущий год, 5 млрд долларов приходится на доходы, получаемые благодаря дешевым российским энергоносителям.

Но это еще не значит, что Александр Лукашенко сдастся. Припирая его к стене, Москва, возможно, не вполне учитывает настроения в стране.

В октябре, по данным Независимого института социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ), 46% опрошенных заявляли, что проголосовали бы за объединение России и Беларуси (против — 33,5%). Но эти данные могут ввести в заблуждение. Весь вопрос в том, о каком "объединении" идет речь.

Так, например, по данным ИПМ, только 29% белорусов согласны с тем, чтобы Беларусь вошла в состав России, а 71% — против. Только 31% согласны с тем, что "Беларусь и Россия должны построить союзное государство с единой валютой, президентом и парламентом", против — 68%. И наоборот, 84% полагают, что Беларусь должна остаться независимым государством.

В то же время 53% опрошенных осенью согласились с заявлением Лукашенко, что планы "Газпрома" по повышению цен — "это однозначно разрыв всех отношений". И 82% считают, что "Белтрансгаз" нельзя продавать "ни при каких обстоятельствах".

Наконец, по данным осеннего исследования НИСЭПИ, почти 70% белорусов считают, что их страна за 15 лет стала "действительно независимым государством", и почти 50% считают, что лично от этого выиграли ("проигравших" — 15%).

Уступив Москве, Александр Лукашенко, таким образом, лишается как внешних атрибутов самостоятельности (транзитная инфраструктура, возможность денежной эмиссии), так и, вероятно, в немалой степени — внутренней поддержки. "Если Лукашенко и захочет пойти на компромисс, элита его не поддержит. По замерам, антирусские настроения у номенклатуры в разы выше, чем у оппозиции,— говорит пожелавший сохранить анонимность эксперт в Минске, — и уж если сдавать активы, то не России, и сделать это лучше без 'батьки'".

Как и в случае с Украиной, Москва, кажется, не учитывает степень "состоятельности" постсоветских суверенитетов, реальную динамику общественных настроений в них и степень вовлеченности элит в новую суверенную реальность, равно как и силу собственных энергетических козырей. План восстановления Большой Страны, опирающейся на российский нефтегазовый каркас, — это мечта исключительно московская, не вызывающая у соседей никакого энтузиазма. И энергетического оружия для ее осуществления недостаточно.