«Минск не видит противоречий в том, чтобы участвовать и в интеграционных процессах ШОС, и развивать другие направления»

На недавнем саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) Беларусь, которая с 2015 года имела статус наблюдателя, стала первой европейской страной, получившейединогласное одобрение своей заявки на вступление.

О том, чем странам-участницам интересно неазиатское государство в рядах ШОС, и позволит ли вступление в организацию белорусским властям выйти на новое внешнеполитическое и экономическое пространство для маневров, Филин поговорил с доктором (PhD) политических наук, директором Совета по международным отношениям «Минский диалог» Евгением Прейгерманом.

— Насколько интересен официальный Минск странам-членам ШОС с учетом даже не его растущей токсичности, а постепенной утраты субъектности?

— На мой взгляд, «утрата субъектности» — это все же преждевременная формулировка. Хотя с начала 2020 года я пытался предупреждать всех и вся, что, если мы пойдем тем путем, которым, к сожалению, в итоге пошли— через внутреннее столкновение, то достаточно быстро столкнемся с перспективами утраты суверенитета.

Потому что во все более напряженной международной ситуации страна, которая подрывает себя изнутри, естественно, очень сильно уменьшает свои шансы сохранить субъектность. Это азбучная истина для любого специалиста-международника. Но, повторюсь, по сегодняшней ситуации выводы об утрате Минском субъектности преждевременны.

Да, увы, Беларусь уходит из того, что можно назвать «ментальными картами», в первую очередь, в странах Запада. Как многие политики, так и аналитики, эксперты говорят о том, что больше не видят в Беларуси полноценного субъекта.

Но по большому счету, Минск во внешней политике сейчас делает то, что в теории международных отношений называется «примыканием».

А это все же тип поведения, отображающий субъектность государства, пришедшего в силу ряда сложившихся причин к выводу, что такая линия здесь и сейчас в наибольшей степени соответствует его интересам.

Получится ли у официального Минска реализовать со вступлением в ШОС свои экономические интересы — получить выход на новые внешние рынки, найти новых инвесторов и альтернативные логистические пути — вопрос открытый, говорит политолог.

— Вступление в ШОС или иные подобные организации — своего рода попытка создать рамочные условия, в том числе для того, чтобы белорусские экономические субъекты имели больше возможностей развивать отношения с конкретными партнерами в определенных странах.

Но чтобы говорить о том, что это получится сделать, недостаточно самого факта создания рамочных условий. Здесь играет роль очень много других факторов, связанных с геостратегической ситуацией в целом, с ситуацией на конкретных рынках, с качеством экономической политики государства, с эффективностью работы конкретных субъектов хозяйствования и т.д.

Например, если и дальше будет нарастать «бетонная стена» между Западом и Востоком, которая разрывает многие наработанные логистические и производственные цепочки, то для некоторых экономических субъектов это станет большой или даже непреодолимой проблемой. А кто-то при этом сможет найти и новые ниши, но не факт, что выгода от новых ниш перекроет потери на старых.

— На саммите в Самарканде Китай подписал с Беларусью ряд соглашений о сотрудничестве, что белорусская пропаганда преподнесла как дипломатический успех и выход на новый уровень. Индия заинтересована в белорусских удобрениях. Чем, на ваш взгляд, Минск может заинтересовать других участников ШОС: своим рынком, собой в качестве хаба?

— Это опять же история про то, что есть конкретные субъекты хозяйствования, как у нас, так и в других странах, которые могут быть заинтересованы в сотрудничестве — у той же Индии могут быть проекты, потенциально связанные не только с калийной отраслью.

Что же касается больших тем, как хаб, — думаю, мы сейчас находимся в такой точке, когда все эти вещи под вопросом.

В предыдущие 25-30 лет были определенные константы, из которых выстраивалось экономическое позиционирование Беларуси и где были какие-то ключевые темы. Например, тема хаба — не только логистики, но и некоего дополнительного «сборочного цеха», тема IT. Сегодня геополитические условия коренным образом меняются, но никто еще не знает, в какой точке они зафиксируются — как по итогам войны в Украине, так и в результате более глобальных, масштабных международных процессов, связанных с переустройством международной системы.

Когда это произойдет, можно будет говорить о попытках Беларуси занять какие-то ключевые ниши. А до того момента и мы, и весь мир будем все больше функционировать в режиме «выжить и выстоять». Или, как у нас говорят, в режиме «змагаемся».

В этих условиях и для нашей страны, и для потенциальных партнеров вступление Беларуси в ШОС «не кусается»: то есть, хуже от этого точно никому не будет, какие-то дополнительные возможности, как в дипломатии, так и в экономике, это точно открывает.

— Визиты главы белорусского МИД Владимира Макея— недавно в Иран, сейчас в Индию — могут быть связаны с желанием укрепить свою позицию, заручиться дополнительной поддержкой?

— Конечно. На мой взгляд, эти поездки — не только про экономику. Как и само вступление в ШОС, это попытки найти новые точки соприкосновения по различным темам, а также отражение сложившейся реальности. Если закрыты двери на Запад в политическом и экономическом отношении, то понятно, что страна будет искать возможность открывать пусть маленькие, но все же двери на Восток.

И это, к слову, еще одно доказательство субъектности: пусть и с очень ограниченным коридором возможностей, но мы видим, что страна, конкретные власти пытаются компенсировать закрытые возможности.

— Вы писали, что, возможно, Минску удастся уже к следующему саммиту в Индии, за год, привести внутреннее законодательство в соответствие с нормативной базой ШОС. Если получится провести ускоренную процедуру вступления, означает ли это окончательный отказ от западного вектора или, по крайней мере, постановку его на паузу?

— Нет, на мой взгляд, речь не идет ни о том, ни о другом. Как мы помним, летом Лукашенко утверждал, что «ни в коем случае нельзя уходить из Евросоюза», терять западные рынки.

Другой вопрос, что есть позиция самих этих западных стран, которые не хотят сотрудничать на политическом уровне и поставили Минск на паузу.

Однако можно предположить, что как только возможности будут открываться или «размораживаться», Беларусь будет стараться их развивать. Тем более, экономическое взаимодействие, торговля с западными странами все-таки продолжается по ряду направлений, а не сведены к нулю.

Политолог обращает внимание, что официальный Минск начал очень активно развивать взаимодействие с ШОС после 2014 года, перейдя из статуса «партнера по диалогу» в наблюдатели.

— А это как раз тот период, когда нормализация в отношениях с Западом набирала, наверное, наибольшие обороты за всю историю Беларуси. Поэтому, насколько я могу судить, Минск не видит противоречий в том, чтобы активно участвовать и в интеграционных процессах, связанных с ШОС, и, по возможности, развивать другие направления, — отмечает Евгений Прейгерман. — И с научной точки зрения, это типичное поведение малых стран в разных регионах мира, естественная норма.

Это большие государства озадачены геополитическим противостоянием, могут диктовать свои политические условия, зачастую черно-белые: «Либо вы с нами, либо против нас». А для малых стран, по определению, черно-белое мышление во внешней политике противоречит их базовым интересам. И это, при всех специфических особенностях, характерно и будет характерно для Беларуси.