«Лично мне Рашка-говняшка видится вполне годным для пропаганды героем»

Всякий государственный человек, я так думаю, мечтает попасть в историю. Нет смысла и выбирать эту каторжную жизнь, лезть на эти галеры, если не хочешь остаться строчкой в учебнике. А вернейшей гарантией того, что место в истории обеспечено, является данное народом прозвище.

Гоголь еще восхищался, помните? «Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство». Был у нас царь Грозный, есть премьер Жалкий. На неделе список деятелей, которым место в истории гарантировано, пополнился. Теперь там обретается министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский.

Народ, правда, нынче пообленился. Нельзя государственному человеку полагаться на народ. Народ, как у них по любому поводу принято выражаться, еще не созрел. Самому приходится крутиться, если хочешь сохранить о себе память. Не обязательно добрую.

Министр культуры на встрече с поклонниками в петербургском книжном магазине «Буквоед» в очередной раз объяснял, почему не хочет финансировать творчество режиссеров, которые ему, министру, не по нраву. «В чем я не вижу смысла – это снимать киноленты на деньги Министерства культуры, которые оплевывают выбранную власть, даже не критикуют. Это про тех, кто снимает кино по принципу «Рашка-говняшка». Зачем? Какой-то государственный мазохизм».

Пройдут века. Забудутся режиссеры, с которыми Мединский воевал. И то сказать – шедевров мало производят, а в вечности и без них тесно. Но не забудется, пока жив русский язык, меткое министерское слово. Контекст потеряется, а слово выживет. И будет школьник, корпея над учебником по истории России (десятые годы двадцать первого века, так называемый период одичания), бормотать, улыбаясь: «Мединский? Знаю-знаю. Это который говняшка. Александр? Невский. Владимир? Крымский. Оба крымские и в чем-то даже сакральные. Иван Грозный. Дмитрий Донской. Суворов Рымникский. Стрелков Колорадский. Мединский…»

Подчиненные почуяли уже неладное и рассылают в СМИ пресс-релизы с единственно верным толкованием министерского мема: «Одно дело – профессиональная критика действий власти, государства. Другое – голый эпатаж, оскорбление людей и поделки, которые штампуются по принципу «чем смачнее обругаешь и унизишь своих соотечественников, тем ты честнее». Финансировать таких «художников» государство не должно. В этом контексте и были произнесены слова, которые стали «информационным поводом» и звездным часом журналиста, поймавшего министра на слове». Но что, повторимся, контекст? Всего прочнее на земле печаль и долговечней царственное слово. Оно же не воробей.

Даже некоторые верные государственники встрепенулись и начали министра за неаккуратное выражение корить. А я вот – тоже почитая себя патриотом, может, и с большим основанием, чем патриоты записные, поскольку не желаю родине ни войны, ни голода, ни даже нищеты, – думаю, что нет тут ничего страшного. Будь государственники помудрее, может, и пользу смогли бы из яркого образа извлечь.

Лично мне Рашка-говняшка видится вполне годным для пропаганды героем. Этаким персонажем дидактического советского мультфильма о приключениях школьников в стране невыученных уроков. Веселый и вихрастый двоечник – рубашка не заправлена, руки в чернильных пятнах, в глазах смешинка. Поначалу, идя на поводу у злых волшебников, завернутых в американские флаги, совершает многочисленные ошибки, рассуждая о незыблемости свобод и главенстве прав человека. Начинает думать, что задача человека – жить с комфортом и другим не мешать жить. Но потом прозревает, конечно, исправляется, послушав мудрого дядю-министра. Меняет школьный пиджачок на камуфляж и – мир учить справедливости, так, чтобы чертям стало тошно.