«Императоры меняются, а идеологи остаются»

Гай Соллий Модест Аполлинарий Сидоний был выдающимся идеологом и в некотором роде замечательным поэтом. Специализировался в трудном жанре панегирика. Лучше всего ему удавались, конечно, панегирики в честь императора. Император, бывало, сам не догадывается о том, насколько он велик, пока Сидоний ему это не объяснит в безупречной стихотворной форме.

Конечно, такой талант не мог оставаться незамеченным. Из родной Галлии Сидоний переехал в Рим, стал патрицием, префектом Города, в его честь на Форуме была установлена бронзовая статуя.

Он бы мог добиться и большего, если бы не одно обстоятельство — Сидонию не повезло родиться во времена, когда Западная Римская империя умирала. Империя умирала, и императоры на своем посту надолго не задерживались. В практическом смысле, для идеолога императорского величия это означало, что ему слишком часто приходилось менять объекты своего восхищения.

Свой самый первый панегирик Сидоний посвятил императору Авиту. Этот панегирик привел Сидония в Рим и обеспечил ему место при императорском дворе. Но вот беда, император Авит продержался на престоле чуть больше полутора лет, и после его скоропостижного удушения Сидонию пришлось бежать в Галлию.

Но невозможно было, конечно, такому выдающемуся человеку прозябать в провинции. Потому что императоры меняются, а идеологи остаются. Сидоний написал новый панегирик, покаялся за ошибки молодости и был прощен и возвращен ко двору.

При императоре Маркиане его талант сумел по-настоящему раскрыться. Все-таки, в отличие от предшественника, Маркиан продержался на престоле четыре года, и у таланта было время, чтобы раскрыться. Силоний фактически стал главным идеологом Империи. В это время император как раз готовил экспедицию, чтобы изгнать вандалов из Африки, и Сидоний заранее написал поэму о великой победе римского оружия.

Но победа не случилась. Император Маркиан был убит собственными войсками. И что прикажете делать идеологу и поэту, привыкшему к столичной жизни? Конечно прозреть. Обнаружить, что он заблуждался вместе со всем народом. Что на самом деле никакой не Маркиан, а император Антемний «тот самый человек, в котором так нуждались доблестный дух Рима и ваша любовь».

Сидоний вернулся в Галлию после того, как с императором Антемнием случилась неприятность, и он потерял голову. Может, из-за того, что императоры стали меняться быстрее, чем поэт успевал сочинять панегирики. Или из-за вскрывшихся как раз в это время некоторых незначительных финансовых злоупотреблений.

В любом случае, он вернулся в Галлию, чтобы отстаивать традиционные римские ценности среди своих сограждан. Потому что в отстаивании традиционных ценностей Сидоний всегда был последователен. Традиционные ценности — это тебе не императоры, они не меняются. В чем Сидоний был твердо убежден, так это в том, что римляне стоят неизмеримо выше варваров. Что варвары только внешне похожи на людей, а в душе они гораздо ближе к диким зверям. В конце концов, сам Сидоний неоднократно об этом писал в своих сочинениях.

Но пылкому сердцу идеолога нигде нет покоя. Город, в котором жил Сидоний, был захвачен готами. И что ты думаешь? Это открыло Сидонию глаза. Он внезапно понял, что настоящее величие узрел только сейчас. Что мир, оказывается, «смиренно припадает к стопам» не римского императора, а совсем наоборот, короля готов Эйриха.

В общем, трудно жить идеологу, когда мир вокруг слишком быстро меняется. Сегодня ты рассказываешь, что совсем ничего не случилось, а завтра надо объяснять, почему оно не случилось совсем иначе, чем ты рассказывал вчера.

Хотя, как показывает нам пример Сидония, настоящий боец идеологического фронта умеет приспособиться к любым переменам.