«Если мама угрожает сдать силовикам своего ребенка за его убеждения, какая может быть коммуникация с ней?»

— Читательница поделилась личной историей: ее пожилая мама после выборов 2020 года считала, что людям, которые выходят на митинги, платят. Внука, который был вынужден уехать из Беларуси в связи с политическим преследованием, считает «предателем».

Когда дети приходят ее поздравить с праздниками, за столом неизбежно возникают разговоры о том, что происходит в стране. Мама пригрозила детям, что сдаст их силовикам.

Общение в семье резко сократилось, но прекратить совсем коммуникацию не могут, потому что переживают, что мама в почтенном возрасте, и вдруг ей понадобится помощь. Это очень болезненная ситуация для семьи.

Какие рекомендации вы могли бы дать детям? И в целом как можно выстраивать отношения с родными людьми, которые подвержены пропаганде — как беларусской, так и российской?

— Когда вы озвучили тему нашего интервью, я подумала, что это было бы самое короткое интервью на свете. Потому что каждый случай индивидуален и какие-то общие рекомендации неуместны.

Давайте разберем этот конкретный случай. Я так понимаю, что существует реальная угроза от мамы, что она расскажет силовикам, и её детей посадят в тюрьму. Да, родным очень тяжело признать, что в качестве насильника выступает самый родной человек — мама.

Но, к сожалению, факт остается фактом, и на этот факт нужно реагировать. С одной стороны, мама — наверняка пожилой человек, и переубедить ее уже невозможно. В пожилом возрасте есть определенные изменения со стороны когнитивной сферы, с возрастом гибкость, пластичность нервных процессов снижается, это надо понимать. Но, с другой стороны — старость не равносильна недееспособности. Это не значит, что человек не несёт ответственности за свои действия, за свои слова.

Поэтому целесообразный выход из этой ситуации — определить границы ответственности мамы за свои слова. Дать ей понять, что при существовании угрозы с ее стороны, общение с ней будет прекращено. И это ее выбор.

Вопрос еще в том, что дети чувствуют вину, когда прекращают общение. Но чья это ответственность на самом деле? Мамы, которая угрожает своим детям. И если дети не мазохисты, то зачем им общение с человеком, который несёт угрозу насилия?

Если говорить про этот конкретный случай, вспоминаю очень хороший пост, который недавно прочитала. Подруга спрашивает автора публикации, которая живет за границей, как она общается с мамой. Та отвечает: я с ней не общаюсь.

Подруга интересуется, как на это реагируют ее родственники, ведь мама уже пожилая. Автор отвечает: они считают, что я сволочь.

«И как тебе с этим живется?» — «Нормально, потому что не общаться — это самый наилучший выбор в данное время для меня и для нее. Если я положу на одну чашу весов общение с постоянными упреками, угрозами и проклятиями, а на вторую — не общаться, но сохранить свое здоровье и спокойствие, то я выбираю вторую!»

На мой взгляд, это тот самый оптимальный выход из ситуации, которую описала читательница. Потому что вести разговоры обо всём и ни о чём, закрывая глаза на то, что происходит в стране и мире, просто невозможно.

Говорить о природе, о погоде, не касаясь вопроса, почему мы здесь, кто за это ответственен, по-моему, это неправильно и не даёт результатов, на которые нацелено общение с близкими людьми.

— В Беларуси мы видим и другие примеры, когда с родителями беларусских добровольцев, которые защищают Украину, силовики под принуждением записывают видео, где можно услышать из уст родителей: сынок, это не твоя война, вернись, отсидишь, но лучше ты будешь на родине.

И здесь родителя находятся в заложниках у силовых органов. Как вы подобные ситуации рассматриваете?

— Моё отношение, как любого нормального человека к таким ситуациям, как к беспрецедентному насилию в отношении близких родственников, которые вынуждены писать обращения под угрозой своей собственной безопасности.

То, что говорят люди под принуждением, под пытками, под угрозой пыток, не равно тому, что они думают. Поэтому и отношение к этому должно быть соответствующее. Осуждать родителей за то, что они сказали под угрозой пыток, совершенно несправедливо.

— Можем рассмотреть ситуацию, когда в семье родители поддерживают сторону России в войне в Украине, а дети против. Не общаться с родителями или просто не затрагивать эти темы в общении?

— Конечно, этих тем не получится не избежать. Родители живут в старой, я бы сказала «совдеповской» парадигме мира, со своей верой в эту парадигму. Забери эту веру — у них не останется смысла в жизни. В силу возраста, определенных ригидных процессов они будут цепляться за свою позицию руками и ногами.

Пытаясь их переубедить, мы выбиваем у них почву из-под ног. Пожилые люди и люди с низким уровнем интеллекта, узким мышлением очень подвержены пропаганде, тем более, такой агрессивной, которая льется в уши бесконечным потоком…

Одна моя знакомая разговаривала с пожилым свекром — приверженцем режима. Сколько она его ни пыталась разубедить, он оказался непробиваемым. Она сказала свекру: «Вы столько лет на это государство работали и ничего не приобрели для себя. Вы сейчас выживаете на пенсию в 300 рублей, хотя работали на это государство более 40 лет. Вас сейчас нельзя назвать обеспеченным человеком в старости, но зато вы очень верный!».

Мне этот пример понравился: человек не спорил, но подчеркнул несоответствие установок своего оппонента.

Главный вопрос: зачем переубеждать? Еще надо понимать, что в последнее время пожилые любят вспоминать Советский Союз, мол, как там было хорошо. Почему у них возникает стремление вернуться в прошлое?

Это не вернуться в какой-то строй, где было хорошо. Как могло быть хорошо, когда ты ходил в одинаковой одежде, везде был дефицит, в магазинах космические очереди, чтобы перед Новым годом купить апельсины, а на работе не дай Бог рассказать анекдот с политическим подтекстом.

Привилегиями пользовалось меньшинство — верхушка. Откуда вдруг такая ностальгия по Советскому Союзу, по ущербному прошлому у тех, кто этого не имел? Это ностальгия не по политическому строю, а по молодости.

Когда я был молодой, у меня всё получалось, у меня было много возможностей, друзей. Но тут уже философский вопрос: в старости кто мешает иметь много друзей и быть открытым человеком? Ведь очень часто все эти моменты, прежде всего, затрагивают человека, его индивидуальные установки.

Поэтому если родители, не старые люди, не закостеневшие в своих установках, и есть ответ на вопрос, зачем я их буду переубеждать, и есть ли в этом смысл, тогда можно попробовать.

Начать с приёма нормальной аргументации. Первым задаётся вопрос, на который человек, безусловно, ответит утвердительно. То есть то, что является каким-то фактом. Например: с обеих сторон люди на войне погибают. С этим же нельзя не согласиться. Хоронят и россиян, и украинцев.

Или спрашиваем, сколько человек в Беларуси сидит в тюрьмах. Это факт, который даже доносится с экрана телевизора — кругом враги. Но враги-то куда-то деваются, они же не исчезают бесследно. Где они? В тюрьмах. Им навешаны разные статьи — экстремизм, терроризм.

Дальше в первом случае задается вопрос: «Война — это насилие?» Во втором: «Репрессии — это насилие?» Никак нельзя с этим не согласиться.

И третий вопрос: «Если это насилие, то оно же не происходит просто так?» Например, шел человек по улице, увидел прохожего, которому не понравился, тот подошел к нему и применил насилие. Это бывает, но очень редко. За насилием всегда стоит какая-то причина.

Спросите их: какая причина насилия в Украине? Если насилие оправдано какой-то местью за Донбасс, так при чем здесь дети, которые умирают? При чем здесь мирные жители, на головы которых бомбы летят? Насилие может быть продиктовано местью, как утверждают пропагандисты? Безусловно, нет. То есть, нужно подводить людей к гуманистическим умозаключениям, которые противоречат установкам пропаганды.

— Сложность в том, что, если ты общался когда-нибудь с человеком, в плену пропаганды, ты слышишь из его уст не собственные мысли, а штампы, взятые из телевизора. Складывается ощущение, что за них думает «ящик».  Что с этим делать?

— Разбить или выбросить телевизор? Не получится. Как влияют пропагандисты на человеческий мозг? Они затрагивают определенные эмоции. Чаще всего подсовывается какой-то якобы произошедший случай, например «про распятого мальчика» на Донбассе.

Основная базовая эмоция, на которую делается упор, — страх. Например, если НАТО сюда доберется, всех вас уничтожит. Или, например, вера во вселенский заговор и так далее. Используется такого рода манипуляция.

И надо понимать, что эти манипуляции, прежде всего, затрагивают основные эмоции и влияют на интерес человека. Это товар, за который борются. Они разбрасывают крючки, на которые ловят аудиторию, используя подмену понятий, ложь, упор на эмоции и разного рода манипуляции.

Когда человек попался на крючок, он становится управляем. Если вы слушаете любого пропагандиста через призму критического мышления, вы на этот крючок не попадетесь.

Знаете, как не попасться на этот крючок? Надо показывать разные передачи, которые обнажают пропаганду, объясняют, как она работает. Можно привести в пример подобных манипуляторов.

Вспомним нашумевшие истории в России с инфоцыганами. Люди платили Блиновской кучу денег за исполнение желаний. В этом случае, какая была первая «наживка»? Прежде всего, сладкое слово «халява», жажда получения преференций от жизни, особо не прилагая для этого усилий.

Вторая «наживка» — манипуляция на страхе перед неизвестностью будущего. Я вам желание наколдую, вы их только загадайте — и будет вам счастье. Но за этим всегда стоят люди, которые хорошо существуют за счет наивных оболваненных людей.

То же касается пропагандистов. И это надо объяснять, рассказывать, приводить примеры для того, чтобы люди понимали, что им преподносится, и смотрели на это критично.

Но замечу, что это возможно, когда человек готов вас слушать. Если он не готов к коммуникации, тогда имеет смысл четко расставлять границы.

Если мама доходит до того, что угрожает сдать силовикам своего ребенка за его убеждения, позицию, взгляды, какая может быть коммуникация с ней? И при чем здесь чувство вины?

Есть вина навязанная, невротическая, а есть вина истинная. Истинная вина — за те проступки, которые прописаны еще в древности: не убей, не укради и так далее. Каждый из нас может совершить ошибки и почувствовать истинную вину. И это вполне нормально.

Другая вина называется невротическая и часто подкрепляется социальными предубеждениями. То есть, я ничего не сделал плохого маме, но если я с ней не буду общаться, то меня осудят окружающие. Ответственность за отсутствие общения не на детях, которым мама угрожает, а на этой маме.

Родители вам дали жизнь, а вместе с ней и свободу прожить ее так, как вы считаете нужным. За это им надо быть благодарным, но строить свою жизнь согласно своим предпочтениям.

И здесь надо понимать, что часто жизнь наших родителей проходила в повышенном уровне долженствования. Все кругом должны: и государству должны, и родителям, и всем на свете.

За словом «должен» стоят три базовых эмоции: вина, страх и гнев. А где страх, там места нет любви. Я родину люблю, но не потому, что кому-то что-то должен ее любить, я ее просто люблю и все… Или, например, должен родителям подать стакан воды. Да, я подам им стакан воды, но не потому, что должен, а потому что люблю их.

Пропаганда, забывая слово «любовь», на котором основана вера и свобода, манипулирует понятиями. Вместо слова «любовь» появляется «должен».

Истинные ценности, такие, как добро, любовь, понимание нельзя навязать насильно. Поэтому манипуляции пропаганды недолговечны и, как правило, бьют вторым концом палки пропагандистов и манипуляторов в свое время.

И можно привести массу исторических примеров про печальный и бесславный конец любой агрессивной пропаганды.