Бывший омоновец: «Есть ответственность за выполнение заведомо преступных приказов. Никто не отмажется»

В соцсетях появилось видеообращение от бывшего сотрудника витебского ОМОНа Павла Кулаженко. В нём спецназовец рассказывает, почему не согласен с жёсткими действиями силовиков на улицах белорусских городов.

Павел Кулаженко (в центре), архивное фото

Еврорадио связалось с Кулаженко, который теперь живёт в Нью-Йорке. Он рассказывает, чем отличаются силовики в Минске и в областях, будет ли милиция «с народом» и может ли солдат не подчиниться приказу.

Павел Кулаженко начинал срочную службу в в/ч 5530 под Полоцком. Курсы младших командиров проходил в в/ч 3214 под руководством полковника Дмитрия Павличенко.

В 2011 году окончил юрфак БГУ и завершил службу в витебском ОМОНе в звании прапорщика. Занимался смешанными единоборствами. Переехал в Нью-Йорк. Сейчас работает тренером.

— Я всегда скептически относился к белорусской оппозиции, потому что она была представлена такими лидерами, которые не могли достучаться до народа. Я всё-таки человек из сферы насилия, моя жизнь была с этим связана.

Поэтому, когда я увидел протесты, задержания, я подумал «Ну да, вышли на новый уровень». Но потом появились фотографии покалеченных людей, с рваными ранами, с дырками от резиновых пуль, с оторванными конечностями.

Следующей точкой было то, когда появились сведения о пытках в застенках ИВС на Окрестина. Но это ещё не было толчком, чтобы высказать гражданскую позицию. Толчком послужило то, когда я увидел, какую поддержку белорусы решили оказать друг другу. Когда я увидел кучу репостов от медиков о бесплатном оказании помощи во всех медицинских сферах.

Когда я это увидел, я, наверное, впервые почувствовал гордость, осознание принадлежности к белорусской нации, я захотел хоть как-то в этом поучаствовать.

— В вашем видеообращении вы упоминаете командира, который отдал приказ не хватать протестующих за хлопки. Мол, он пользовался большим уважением среди подчинённых. Есть ли в целом во внутренних войсках понятие справедливости и чести или там люди привыкли бездумно выполнять приказы?

— У нас тогда действительно выходил командир витебского ОМОНа. Он говорил распоряжения от МВД насчёт хлопков в ладоши, насчёт сбора людей в общественных местах не выполнять. Он сказал это открытым текстом: «Чтобы я о таких задержаниях не слышал!» И в тот момент в Витебске не было таких задержаний.

Из своего опыта службы во внутренних войсках знаю, что ВВ сейчас гоняют, как собак. Надо понимать, что это солдаты срочной службы.

Солдат в белорусской армии — это, по сути, существо бесправное. Там всё очень жёстко: есть приказ — иди выполняй. Плюс ко всему у них сейчас напряжённый график. Хронический недосып и так далее. А ещё они изолированы от действительности.

Я очень хорошо понимаю разницу между ОМОНом, солдатами срочной службы, военнослужащими вооружённых сил, между отрядами наподобие «Алмаза», «Альфы», СОБРа. Это совершенно разные уровни.

Я участвовал в трёх выборах, и насчёт витебского ОМОНа могу сказать, что нас не использовали для разгона протестов, нам не отдавали приказов, которые заставили бы нас делать непростой моральный выбор. Нас использовали для защиты и охраны стратегических объектов.

В 2010 году витебский ОМОН по полной боевой в полном составе сидел во Дворце Республики в ночь подсчёта голосов. Все областные ОМОНы тоже рассадили. Так получилось, что мы все знали, для чего мы там сидим.

Сидели мы не для того, чтобы защитить процедуру подсчёта голосов. Нас посадили туда, потому что хотели сделать красивую картинку. Там было два ряда четырёхметровых окон, и, когда начала собираться толпа протестующих, должны были сработать провокаторы, сделать так, чтобы толпа штурмовала Дворец Республики.

Чтобы эти все стёкла рухнули на нас, и чтобы можно было получить такую красивую жертвенную картинку, которую можно было бы показать мировой общественности и оправдать насилие к протестующим. И задавить это раз и навсегда.

— Возможен ли переход внутренних войск, ОМОНа на сторону народа?

— Я думаю, если перейдёт хотя бы ОМОН — и это будет, скорее всего, областной ОМОН, — то это запустит очень большую волну. Областные ОМОНы всегда отличались от того же минского ОМОНа.

Областные ОМОНы — это целиком автономные подразделения. Мы всё всегда делали сами: разработку спецопераций, разработку задержаний, оказание силовой поддержки и так далее.

В то время как в минский ОМОН с его раздутым штатом уже в то время «набирали по объявлениям».

И минский ОМОН в то время бил протестующих. В отличие от областных ОМОНов минский ОМОН практически не видел никакой интересной нормальной работы, потому что в Минске всё забирали другие подразделения — СОБР, «Альфа» и «Алмаз».

— Некоторые из пострадавших уже готовы простить силовиков за жестокость. Отличается ли омоновец от срочника из внутренних войск и кого из них можно простить?

— Тут есть бремя персональной ответственности за свои действия. Есть также ответственность за выполнение заведомо преступных приказов. То есть никто не отмажется. Я думаю, все, кто был замечен в зверствах, все они должны понести ответственность.

Тот же приказ — его можно истолковать и выполнить по-разному. Когда говорят: «Иди разгоняй тех людей» или «Иди пакуй тех людей», с позиции солдата срочной службы — он может подойти, взять под ручки и завести, а может отметелить дубинкой. Это очень размытая грань, определяемая больше всего персональными моральными принципами человека.

Если бы я в своё время сдавал задержанного в РОВД и при этом у него был синяк или телесные повреждения, дежурный по РОВД его просто не принял бы. Вези, мол, его на медицинское освидетельствование, чтобы он не умер в РОВД и это на мне не повисло. То, что я вижу сейчас, — это какая-то жесть.

— Знают ли ваши знакомые за рубежом о протестах в Беларуси и как они к ним относятся?

— Да весь мир об этом знает. Видел уже много постов на «Фейсбуке», в которых россияне говорят: «Да это будет как на Украине, это будет Майдан». Им пытаются доказывать, что это совсем не то, что это мирные протесты.

Уже даже родился мем: «После того как прошли протесты, город стал ещё чище». Это выражение такой высокой культуры, аналогов которой я ещё не видел.

В Америке проходят протесты Black Lives Matter, «антифа», и это жесть. Мародёрство, грабежи, давление на бизнес, чего только не происходит. Протесты в Беларуси по сравнению с этим — родниковая вода.

— На фоне волны насилия в Беларуси бывшие военнослужащие внутренних войск устроили флешмоб, в котором выкидывали свою «дембельскую» форму, не желая более принадлежать к касте «внутренников». Как вы к этому относитесь?

— Отношусь положительно, но считаю, что это, скорее, влияет на мнение народа, но не на мнение силовых подразделений. Такой флешмоб — это высказывание гражданской позиции. Потому что дембелям, продолжающим ассоциировать себя с теми или иными войсками, теперь это противно, потому что теперь эти подразделения задействованы, как бы это громко ни звучало, в геноциде белорусского народа.