Борис Берман. Всебелорусский палач

В дни, когда началась сталинская операция против народа, «Салідарнасць» вспоминает о злодеяниях наркома внутренних дел БССР Бориса Бермана.

На его совести без преувеличения тысячи жизней белорусов. Среди руководителей НКВД он был одним из передовиков и требовал увеличения лимита на отстрел жителей БССР. Накануне Дня памяти жертв сталинизма и нацизма, отмечаемого 23 августа, «Салідарнасць» вспоминает о злодеяниях наркома внутренних дел БССР Бориса Бермана.

В Минск Борис Берман прибыл в начале 1937 года. За плечами 35-летнего выходца из еврейской купеческой семьи уже был большой, если не сказать огромный опыт работы. Начав работать в органах ЧК в 1920 году в Забайкалье, он в начале 30-х был резидентом разведки ОГПУ в Европе, а с 1936 года занимал пост замглавы секретно-политического отдела НКВД, занимавшегося выявлением «антисоветских элементов».

Его старший брат Матвей Берман – начальник ГУЛАГа и заместитель главы НКВД СССР, жена Мария Бак – сотрудница госбезопасности.

Советский разведчик Дмитрий Быстролетов, работавший с Берманом за границей, описывал своего сослуживца как «высокого, стройного, молодого, вернее, очень моложавого мужчину, любимца женщин, всегда веселого, энергичного».

Несколько иными красками описала облик Бориса Бермана в книге «Незабываемое» Анна Ларина, жена Николая Бухарина. После ареста «любимца всей партии» 27 февраля 1937 года НКВД явилось на квартиру Бухариных с обыском: «Берман пришел точно на банкет: в шикарном черном костюме, белой рубашке, кольцо на руке с длинным ногтем на мизинце. Его самодовольный вид внушал отвращение».

Всего через пять дней, 4 марта 1937 года, ставленника Москвы Бориса Бермана официально назначили народным комиссаром внутренних дел БССР. Как сегодня сухо отмечается на сайте КГБ, во время его руководства в Беларуси «были проведены наиболее масштабные репрессии в отношении населения республики». Алексей Наседкин, следующий за Берманом глава белорусского НКВД, сказал более эмоционально: «В Минске это был сущий дьявол, вырвавшийся из преисподней».

Начало операции

До августа 37-го на совести Бориса Бермана, похоже, были лишь отдельные жизни белорусов. В частности, выбросившегося во время допроса из окна председателя Совнаркома БССР Николая Голодеда, арестованного Берманом.

Совершенно иной размах репрессии приобретут с 5 августа – эта дата станет началом сталинской операции против народа – «большого террора» – и сделает 1937 и 1938 годы одним из самых страшных периодов в истории нашей страны. Главная причина репрессий в год 20-й годовщины Октябрьской революции – сильнейший кризис в управленни государства, полная экономическая и управленческая бездарность на самом верху, отмечают историки.

Приказ наркома внутренних дел Николая Ежова № 00447 под грифом «Совершенно секретно» гласил: «Приказываю с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников».

Согласно приказу все репрессированные делились на две категории. К первой относились «наиболее враждебные элементы». Они подлежали немедленному аресту и затем расстрелу. Ко второй категории относились все остальные «враждебные элементы». Они подлежали аресту и заключению в лагере на срок от 8 до 10 лет.

Приказом определялись лимиты для репрессий по регионам – это были круглые цифры, что свидетельствует о целеустремленности на убийства и репрессии, а не желании выяснять правду и виновность людей. Согласно первоначальной разнарядке (впоследствии лимиты в несколько раз увеличат) в БССР обязывалось расстрелять 2 тысячи человек и отправить в лагеря 10 тысяч.

Приговоры должны были приводиться в исполнение «тройками». Белорусскую согласно приказу № 00447 возглавил Борис Берман.

Шифровка первого секретаря ЦК КПБ Шаранговича Сталину и Ежову от 9 июля 1937 года (ответ на требование политбюро представить из регионов количество подлежащих расстрелу и высылке): «На Вашу телеграмму от 3 июля сообщаем, что нами учтено ранее высланных и возвратившихся кулаков и уголовников в Белоруссии 12 800 человек, из этого количества предлагаем расстрелять 3 тыс. человек, как наиболее враждебных и ведущих активную контрреволюционную работу и выслать из пределов Белоруссии 9800 человек менее активных, но враждебных элементов. В состав тройки предлагаем: НКВД Белоруссии Бермана Б.Д.». Резолюция Иосифа Сталина – «За». Шарангович впоследствии будет расстрелян.

Орден Ленина за убийства

В советской Беларуси по ночам шли массовые аресты. Род занятий и национальность значения не имели. Вот что показал в своем письменном заявлении сотрудник НКВД БССР Быховский, на чьей совести не одна исковерканная человеческая судьба (цитируется по книге «Куропаты: следствие продолжается»):

«Берман и бывший начальник следственного отдела Волчек на официальных совещаниях давали установки совершенно открыто, что, если враг не сдается, надо на него воздействовать физически и сломить его... Я в числе других стал это делать. Я начал применять при допросах к арестованным самые разнообразные методы издевательств... Бил их руками, сажал на стул, затем вынимал из-под них стул и они падали, клал на пол, сгибал вдвое и ставил сверху табурет, садился на него и сидел до тех пор, пока эти лица не начинали давать показания, плевал им в лицо и пр.»

Естественно, в результате таких издевательств арестованные признавали себя виновными и давали показания на других. В суде Быховский заявит: если бы он не выполнял распоряжения Бермана, его бы сделали польским шпионом и также расстреляли.

Группа депутатов Верховного Совета СССР от Беларуси, 17 января 1938 года. Слева – и.о. первого секретаря ЦК КП(б)Б Алексей Волков, в центре – глава НКВД БССР Борис Берман

Дмитрий Быстролетов в своих мемуарах «Пир бессмертных» привел воспоминания о Борисе Бермане следующего главы НКВД БССР Алексея Наседкина:

«По субботам Берман устраивал производственные совещания. Вызывали на сцену по заготовленному списку шесть человек из числа следователей — три лучших и три худших. Берман начинал так: «Вот один из лучших наших работников, Иванов Иван Николаевич. За неделю товарищ Иванов закончил сто дел, из них сорок — на высшую меру, а шестьдесят — на общий срок в тысячу лет. Поздравляю, товарищ Иванов. Спасибо! Сталин о вас знает и помнит. Вы представляетесь к награде орденом, а сейчас получите денежную премию в сумме пяти тысяч рублей! Вот деньги. Садитесь!». Вдруг в мертвом безмолвии Берман громко называл фамилию… «Вот Михайлов Александр Степанович. Смотрите на него товарищи! За неделю он закончил три дела. Ни одного расстрела, предлагаются сроки в пять и семь лет». Гробовая тишина. Берман медленно подходит к несчастному. «Вахта! Забрать его!». Следователя уводят… «Выяснено, что этот человек завербован нашими врагами, поставившими себе целью сорвать работу органов, сорвать выполнение заданий товарища Сталина».

Уже льющейся крови Берману было мало. Он просил увеличение разнарядки на репрессии – впрочем, в этом он ни чем не отличается от руководитлей НКВД в других регионах СССР.

В 1939 году на следствии Николай Ежов утверждал: «Берман, в свою очередь, боясь ареста, старался вовсю... Без конца требуя увеличения «лимитов», Берман под категорию репрессируемых «националистов» проводил совершенно необоснованные репрессии».

В 1956 году в докладе комиссии ЦК КПСС было приведено заявление начальника 3 отдела УГБ НКВД БССР Гепштейна: «Во второй половине октября 1937 года вернулся из Москвы... Берман заявил мне, что мы, оказывается, очень резко отстали от всех без исключения УНКВД Союза, что в Ленинграде разоблачено 2000 человек, на Украине 4000 человек и что поэтому нам необходимо резко перестроить всю работу».

Видимо, практически сразу после этого порыва Бермана и состоялась одна из самых кровавых ночей в нашей истории. С 29 на 30 октября 1937 года в подвалах минской внутренней тюрьмы НКВД было убито около сотни деятелей белорусской культуры. В том числе 22 писателя, среди них – Михась Чарот, Василь Каваль, Михась Зарецкий и другие.

Из известных писателей уцелели единицы. По воспоминаниям белорусского эмигранта Сымона Кандыбовича, автора текста гимна «Мы, беларусы» и председателя Союза писателей БССР Михася Климковича спасло только то, что перед страхом ареста он порезал себе горло лезвием – поэт остался жив.

В своих стремлениях Борис Берман был преданным проводником линии Сталина. В ноябре 1937 года, выступая перед жителями Россонского района, он сказал (цитируется по газете «Советская Белоруссия», номер от 3 декабря 37-го):

– Выродки, заклятые враги и палачи белорусского народа долгое время вели свою гнусную предательскую работу. Потребовалось вмешательство в белорусские дела лично тов. Сталина. Никто другой, как тов. Сталин, по одному письму, по одному сигналу из Белоруссии сказал, что в БССР есть враги, которые мешают народу наладить культурную жизнь. Тов. Сталин дал указание громить врагов, и мы начали их громить.

На первомайских торжествах в Минске, 1938 год. Борис Берман второй слева

Берман организовывал показательные процессы по выявлению «вредителей» и «шпионов» в Жлобине, Гомеле, Лепеле и других городах. Жители БССР писали друг на друга доносы, требовали в газетах расстрелов.

Надо сказать громлением «врагов», т.е. репрессиями и убийствами, Берман занимался день и ночь. В книге «За кіпучай чэкісцкай работай» Александр Лукашук приводит запись врачей о здоровье Бермана из поликлинники санитарного отдела НКВД: «Чрезмерная утомленность, боли в районе сердца».

Усердия Бермана в Москве не остались незамеченными. В конце 37-го его наградили орденом Ленина.

Берман – немецкий шпион

Итоги нахождения Бориса Бермана во главе НКВД БССР были ужасны. После начала «большого террора» лимиты на количество репрессированных, как он и просил, неоднократно повышались. К примеру, постановлением от 31 января 1938 года Беларуси был установлен дополнительный лимит в 1500 человек по первой «расстрельной» категории (данные из книги историка Леонида Наумова «Сталин и НКВД»).

На сайте КГБ Беларуси сообщается, что за четыре месяца да своей отставки, в январе 1938 года на совещании у наркома внутренних дел СССР Ежова Борис Берман назвал общую цифру репрессированных по Беларуси — 60 тысяч человек. В следующие месяцы эта цифра, естественно, выросла.

Если говорить конкретно об убийствах, то по данным Леонида Морякова с августа 1937-го до окончания сталинской операции в ноябре 1938-го НКВД в Минске было расстреляно более 10 тысяч человек.

Но должность народного комиссара внутренних дел БССР Борис Берман занимал немного меньше – в мае 1938-го Москва его отозвала на пост начальника третьего управления НКВД СССР, где он занимался уничтожением «вредителей» и «шпионов» на транспорте.

Совсем скоро карьера палача бесславно оборвалась. 24 сентября его арестовали. Обвинения были такими же невероятными как и те, по которым он судил людей в Беларуси. В итоге Борис Берман признался в работе на немецкую разведку.

22 февраля 1939 года чекист был приговорен к расстрелу – приговор приведен в исполнение на следующий день.

Имя Бориса Бермана можно было бы вообще вычеркнуть из истории. Но Куропаты, место массовых захоронений репрессированных, активно расширявшееся в годы его работы в Беларуси, сделать этого не позволят еще долго.

Архивный материал. Впервые опубликован на «Салідарнасцi» 18 августа 2011 года.