Андрей Максимов: «Если бы у меня семейная жизнь была спокойным болотом — я бы сдох со скуки»
Андрей Максимов — самый толстый, самый волосатый и самый неамбициозный человек на российском телевидении. Он прославился своими тихими околофилософскими интервью для полуночников. Однако мало кто знает, что в глубинах этого могучего человека кипят страсти, а львиную долю его личного времени занимают размышления о любви и сексе.
— А жизнь-то хороша?
— Ну, я даже не знаю, как и ответить на этот вопрос.
— А чего тут
теряться? Если бы ко мне пришел уважаемый человек и спросил: «Александр
Петрович, как жизнь-то?» Я бы ответил: «Да, в общем, нормально! Все у меня
есть...»
— Для Максимова стакан всегда полупустой. Потому что Максимов всегда воспринимает жизнь печально, хотя и понимает, что это неправильно. Максимов учит всех быть веселыми, оптимистичными и не страдать, но сам... Я как тренер, который учит футболистов, а сам играть не умеет. Потому что учить и играть — разные виды деятельности. И редкий великий футболист становится великим тренером.
— Многие спасаются от
хандры и печали в разных любвях. Любвей у вас в жизни сколько было?
— У меня было три брака, а между ними были периоды, когда случались разные любовные истории. Но я не Кончаловский и не буду рассказывать про свои любовные похождения. Я никогда не скажу: знаете, у меня было двадцать пять романов, четыре не совсем романа и три жены... Чем больше сейчас пишется про личные отношения разных известных людей, тем меньше у меня желания говорить о своих отношениях, браках.
— Тем не менее вы
сделали это трижды!
— Первый раз я был молод, простительно. Во второй раз этого очень хотела моя будущая жена, а мне было все равно, вот и поставил штамп. А в третий раз — потому что в нашей замечательной церкви, о которой я могу отдельно долго говорить, предпочитают не венчать людей, у которых нет печати в паспорте.
— Вы всю жизнь
волосатый и бородатый. Как вы полагаете, женщины, которым нравятся бородатые и
усатые мужчины, чем-то отличаются от женщин, которым нравятся мужчины без
растительности? Я думаю, какая-то специфика должна быть, ведь усы и борода
наверняка мешают целоваться...
— Об этом надо спрашивать женщин, мешают ли им целоваться усы или борода. Я никогда не спрашивал женщин про свою внешность. Я прекрасно понимал, что моя внешность не может нравиться, потому что поначалу я был невероятно худой, а худой не может нравиться женщинам.
Потом я бросил заниматься спортом и быстро стал очень толстым, а толстые тоже не могут нравиться женщинам.
— А что же происходит
с любовью в браке? Рассасывается, наверное. Нормальное явление адаптации
организма к фоновому воздействию.
— А я считаю, что в счастливых браках любовь крепнет, а в несчастливых исчезает...
— А может, она просто
трансформируется?
— Это такой интересный вопрос. Мне кажется, нет... Потому что я не понимаю, как она может трансформироваться? Во что?
— В спокойную теплую
привычку.
— Это уже не любовь!
— По-вашему, любовь
это непременные эмоциональные бури?
— Любовь — это бури! На мой взгляд, если семейная жизнь — спокойное болото, может, кому-то это и хорошо, а я бы сдох со скуки. Мы с женой познакомились в 1991 году. И тем не менее мы все время ругаемся, ссоримся!
— Пипец! Нашли, чем
хвастаться — эмоциональным бескультурьем!.. Я, например, с женой вообще никогда
не ссорюсь. Зачем? Лишний гимор и беспокойство.
— А у меня и родители были такие же — совершенно итальянская семья! Папа с мамой все время ругались, кричали... Папа постоянно ревновал маму, хотя ей было уже много лет. Он устраивал сцены. Совершенно невероятная любовь!
— Дичь какая-то.
— А когда папа умер, для мамы, которая пережила его почти на двадцать лет, жизнь практически закончилась, я это прямо воочию увидел. Вся ее жизнь была в нем.
— Это уже не любовь.
Это зависимость.
— А любовь — это и есть зависимость! Человек либо влюблен, либо свободен.
— Чушь! Легко
показываю обратное. Я очень люблю шашлык, но я совершенно свободен от
зависимости к нему. Когда шашлыка нет, я ничуть не страдаю. Когда шашлык есть —
я радуюсь. Вот вам любовь без зависимости.
— Стоп. Тогда мы должны договориться об определениях. Любовь — это всепоглощающее чувство или нет?
— Нет, конечно. Всепоглощающее
чувство бывает только у наркомана, который за дозу все готов отдать, и у него,
кроме этой дозы, перед глазами нет ничего.
— Вот когда именно, как наркоман, человек тянется, это и есть любовь! Только так я ее для себя определяю. В моем понимании любовь — это если другой человек значит для тебя гораздо больше, чем ты сам для себя значишь. А это уже несвобода. Когда ты хочешь идти налево, а он хочет идти направо, ты идешь направо, и ты счастлив. Несвободен и счастлив.
— Вам никогда не
говорили, что вы — мазохист?
— Это не мазохизм, это просто разное понимание любви. На мой взгляд, мазохизм — это никогда не испытать того восторга, который ты испытываешь, попав под абсолютное влияние любимого человека.
— Значит, мазохизм —
это никогда не испытать восторга от того, что тебя лупят плеткой-семихвосткой и
ведут за черный поводок любви направо, когда ты хочешь налево? Значит, все люди
мазохисты, кроме истинных мазохистов...
— Человек, который не испытал, что такое зависеть от любви, несчастен. А вам кажется, что он свободный и счастливый. Но мы оба правы.
— А может быть любовь
без секса?
— Я думаю, что нет. Секс — это проверка того, насколько ты — такой, какой ты есть, — нужен другому человеку. Потому что только в сексе человек раскрывается полностью и снимает маски, становясь собой. Секс — это проверка, которую можно пройти, а можно не пройти. Я абсолютно убежден, что, если двум людям в постели плохо, любви нет.
— То есть у людей с
разными сексуальными темпераментами любви быть не может?
— Не-ет. Я так не говорил. Я очень много прочел книжек про секс и даже сам написал книжку про Дон Жуана, и как я понял, у людей с разными сексуальными темпераментами могут быть потрясающе гармоничные отношения.
— Представьте
ситуацию: ей надо сексу каждый день, а ему достаточно раз в неделю. О каких
гармоничных отношениях речь?
— Если встает такая проблема, значит, любви нет. А если любовь есть, такая проблема не встает.
— А если у него
действительно не встает?
— Это уже болезнь! Надо лечить. Я не верю в возникновение любви у импотента. Но если человек сначала полюбил, а уже потом стал импотентом, это другое дело. Это проверка их чувства.
— Деньги могут разрушить
любовь?
— Могут разрушить. А могут и не разрушить. Любовь — Божье дело, а деньги — социальное. Социальное часто побеждает божественное.
— Вы сами-то считаете
себя человеком обеспеченным?
— Я не богатый человек. Все мои деньги зависят от моего здоровья. Пока здоров — работаю. У меня нет никаких финансовых запасов. Все, что я зарабатываю, я сразу трачу. Откладывать не получается.
— А говорят, на
телевидении много платят.
— Я знаю, сколько получаю я. Но много ли зарабатывают другие, я не знаю. А мне моих денег хватает на то, чтобы иметь то, что мне надо. Машину я могу купить только в кредит — правда, и себе, и жене. Но я не имею возможности купить новую машину сразу, выложив кучу денег. А уж о том, чтобы купить квартиру, и речи даже нет. Живу в трехкомнатной, которая досталась от отца.
На жизнь хватает, и ладно. Деньги не входят в мою систему ценностей. Я знаю много людей, которые заработали очень много денег и спились. И я также знаю людей, которым не удалось заработать много денег, но они превратились в очень счастливых людей. Не в деньгах счастье...
— ...а в их
количестве! Деньги ведь не нужны только вам, бессребренику. А подрастающим
детям они очень даже необходимы.
— Да. Если ты не имеешь возможности купить ребенку что-то такое, что есть у других детей, это плохо... Но и это можно пережить! У моей жены мама была школьной учительницей, а отец их бросил. И жена рассказывала, как маленькой девочкой она стояла перед яркой витриной «Детского мира», смотрела на дорогую куклу и понимала, что НИКОГДА у нее такой куклы не будет, потому что у мамы никогда не будет таких денег
— Блин. Вы меня
расстроили!.. Мне всегда очень жалко таких детей. Это ужасное слово «никогда»,
которое вдруг осознается маленьким детским мозгом, и передним сразу целиком
встает вся его будущая жизнь, полная безнадеги. Сильнейшее программирование.
Это же психологическая травма на всю жизнь!
— Никто не знает, что травма, а что нет. Человек никогда в жизни не может понять, что в жизни победа, а что поражение. Сегодня он расстается с любимой женщиной, страдает и буквально умирает. А через месяц встречает другую, и она становится твоей женой на всю жизнь. И оказывается, что то поражение было началом победы.
— Как человек сугубо
боговерующий, вы, наверное, думаете, что любовь от Бога, а секс от дьявола...
— Нет. Секс — часть любви. И он от Бога, конечно. А вот
дьявола никакого нет. Дьявола придумали люди, чтобы оправдать свои слабости и
грехи. Чтобы было на кого инфантильно сваливать. Но, как мне кажется, нет
ничего, кроме людей и Бога. У меня последний роман, в частности, об этом, «Сны
о Лилит» называется.
Оцените статью
1 2 3 4 5Читайте еще
Избранное