Юлия Чернявская: «Взаимопомощь стала привычной, но не была обязывающей. Нам понравилось быть солидарными»

Культуролог – о белорусах, в легкой ретроспективе.

Фото Наша Нiна

— Было такое утверждение популярно в 90-е, что у белоруса «хуторское сознание», — пишет Юлия Чернявская. — Это преувеличение: не так уж много было хуторов. Но села были небольшие, не огромные российские. И даже не украинские. Другое село — почитай, немного другой народ. Отсюда: 1) довольно небольшие «грамады», 2) достаточно тесные связи в этих малых группах.

Что произошло дальше? Белорус, казалось бы, растворился в урбанистическом промышленном целом. Известно, что в советской армии практически не было белорусских землячеств. Но это все — обманка. Поясню.

Исторический белорус чужд самовыпячивания (тут есть и довольно неприятный аспект, но о нем в другой раз). Скорее, можно говорить о норме умеренной интровертированности. Находясь с другими, выглядеть, как они. Это облегчает жизнь, и в душу никто не лезет.

При этом самым важным было мнение именно своей небольшой группы, ценность этой группы. Это не афишировалось и не осознавалось даже, просто так было. Поскольку белорус не коллективист (хоть и не индивидуалист), то широкие коллективные движения были ему чужды: на всех комсубботниках и митингах он всего лишь отбывал положенный номер.

Кроме ситуаций, когда выжить малым кругом было невозможно. Радость нас как-то не особо объединяла, только беда.

Итак, короткие связи у нас всегда были сильнее длинных.

Что произошло дальше? Белорус ушел в интернет. Интровертированность ему изрядно в этом помогла. Интернет заменил страну, которая постепенно все больше вырождалась.  Приходилось покрепче уходить в себя. А группа становилась больше. Да, виртуальная, так и страна все более виртуализировалась во всех смыслах.

В сети белорус мог быть одновременно и интровертом, и экстравертом, т.е., сохранять разные грани самообраза: один для себя, другой — для остальных. Но и группа при этом расширялась.

Взаимопомощь стала привычной, но не была обязывающей. Начиналась как норма виртуального общения (фэйсбучек, вари, возьму на ручки и т.д.) и была перенесена в реальность ковидом: френды тоже друзья... сживаешься с ними. Кроме того, твой фэйсбучный мундир был бел — и тебе надо было в реальности до него дотягиваться... Разумеется, об этом никто не думал. Но если у тебя существует репутация (а репутация для белоруса в своей группе важна была всегда), то будь добр, неси ее бремя.

Плюс к тому — «талака», разросшаяся до виртуального сообщества. И перенесенная в реальность, ибо виртуальных масок, противочумных костюмов и пр. еще не изобрели.

Ну, а потом все всё и так знают.

Нам понравилось быть солидарными. Нам это нравилось всегда. Просто короткие связи заместились длинными (благодаря чему и стало возможным ощущение страны), а потом длинные разбились на привычные короткие (дворы и т.д.). На сегодняшний день выяснилось радостное: у нас есть и те, и другие, что обеспечивает нашу реальность новым содержанием.

Потом, когда все закончится, мы опять уйдем в свои жизни. Но вот это единство длинных и коротких связей останется. То в латентном, то в выраженном виде. Мы просто овладели этим механизмом.

Единственное, что его может уничтожить, — всенародное разочарование. Но почему-то мне верится, что оно не наступит).