«Хенде хох, баба Зина!»

В Горошках одна улица. Постоянных жителей чуть больше десятка. Мирная жизнь закончилась здесь полтора года назад, когда после двух репетиций и показательного боя в день открытия «Линии Сталина» деревня пережила первую послевоенную оккупацию. С тех пор в результате регулярных боевых реконструкций постоянно гибнет под гусеницами танков колхозная кукуруза, а время в Горошках измеряют «войнами».

Когда в полдень в субботу на «Линии Сталина» под присмотром публики, жующей шашлыки, вальяжные красноармейцы брали «штурмом» наскоро обустроенный в палатке немецкий штаб, в Горошках было пустынно. На сей раз бои шли в пятистах метрах отсюда. Миновав дежурившую у въезда в деревню гаишную машину и несколько закрытых на зиму кирпичных коттеджей, мы наткнулись на распахнутую калитку. Во дворе баба Зина искала пса Томика:

— Убежал бедный. Напугали. Как только услышит взрывы, не вылазит. Сутки теперь будет сидеть, прятаться.

— И давно он у вас такой пугливый?

— Да с первой войны!

— А как она началась?

— Неожиданно. Налетели танки, солдаты, немцы! Ой, ужасно, как было! Стреляли сильно. А танки горят! Все пугались. Очень пугались. В первый раз, как рвали снаряды, ветер был в нашу сторону — засыпало глаза, не видно света белого. Такая гарь!

— Вас заранее предупреждают о начале боевых действий?

— А мы и сами знаем. Глянем, во, на горочку. Идут танки с горы сюда вкруговую. Захватывают деревню. А пускай вам лучше танкист расскажет, — оглядывается баба Зина на молодого человека, который выходит на крыльцо.

— Муж моей внучки. На войне познакомились, — представляет баба Зина.

— Я немцем был, механиком-водителем— рапортует улыбчивый зять Денис Романович. — В 2005 году мы отсюда наступали. Стояли у баб Зининого дома и ждали, пока там оттанцуют. Потом машины пошли, мотоциклисты, и мы за ними уже на своих танках. Я ехал, ехал, думал: «Только б никуда не провалиться!».

— За что в немцы угодил?

— Пришел полковник, назначил, кто кем будет.

Курсанты военной академии начали готовить и обкатывать технику задолго до торжественного открытия «Линии» — еще в мае. Жили в палатках на пригорке. Каждый день репетировали захват Горошек.

— В восемь утра я сено возила, — вспоминает баба Зина. — Наехали эти хлопцы, стоят в немецкой одежде. Подошла к соседу и говорю: «Коля, а что мне делать? Дождь собирается, надо ж сено возить. Будут ругать меня или нет?». Он говорит: «Да нет. Вози». Я вожу, а они кричат с танка: «Хенде хох!».

— Это я кричал, — смеется Денис. — Стоит испуганная бабушка. Нам смешно.

Настоящих немцев баба Зина видела в Горошках только в далеком детстве. В памяти остался лишь один эпизод, как шли по улице люди в форме, а она бежала через дорогу. Пригрозили, чтоб скорей с улицы убиралась, не то застрелят.

— Вы решили, что и сейчас из пушек палить начнут?

— Да нет. Машин нагнали — не пройти нигде. Корову-то я в сарае навязала, пастись не повела, чтоб не сорвалась и не убежала куда от страха. А сама иду с этой вязочкой сена. Мне как-то неудобно, не знаю, что делать.

— Надо было нас попросить. На танке завезли бы, — подмигивает Денис.

— Если бы я знала, что ты такой будешь шустрый! Тогда много хлопцев было, — парирует баба Зина.

Но именно к боевой машине Дениса подошли Кристина и ее мама, чтобы сняться на память. Потом «немец» попросил сфотографировать его с другом на лавочке. А вслед за тем в увольнительные к дому бабы Зины стал бегать. Отпуск здесь провел. И через несколько месяцев женился на Кристине. В день, когда Горошки переживали очередную войну, молодожены как раз приехали к бабушке отпраздновать под боевые залпы годовщину свадьбы.

Теперь баба Зина не боится войны:

— Мы на ней хорошего зятя «прыдбалі». Все бросаю. Варенье само собой варится, а я через грядки пошла на бой смотреть. У нас с огорода видно лучше, чем с трибун. Обычно их дымом заволакивает. Теперь каждый раз к 23 февраля ожидаем, что будут стрелять. Лето придет, тогда начинают уже тут десантники спускаться, бегать за огородами. Чего переживаю, так это что на дом свалятся — побьются. Или на грядки.

Соседка бабы Зины Валентина воспринимает войну, как неизбежное: «Стреляют, значит, это кому-то нужно». А ей бы поскорее по дому управиться и на ферму в соседнюю деревню бежать. Одно неудобство — жеребца Орлика под грохот канонады никаким лакомством из сарая не выманить. Зимой еще ладно, а летом конь работать должен, а не ушами от испуга стричь.

Во время настоящей войны немцы сожгли в Горошках три дома — воевали с партизанами. Из мирных жителей убили женщину и старика. Угнали молодежь в Германию. Многие с фронта не вернулись. Особенно те, кого полевые военкоматы призвали уже после освобождения Беларуси.

— Когда в понарошку захватывают, это не так страшно, как по-настоящему было, — говорит старейший житель деревни Василий Швед.

За тем, что творится у ДОТов, с которых мальчишкой катался на лыжах, он мог бы наблюдать прямо из окна своего дома. Правда, глаза уже не те.

— Тут же боев таких не было. ДОТы не действовали. Только в одном, но не из тех, которые сейчас открыли, двух солдат убили. Там куча патронов была. Так мы пули брали, винтовки делали. Забьешь пулю в колодочку, гвоздик согнешь… Очень родители за спички ругались. Они в дефиците были.

— Как называли тогда ДОТы? Линией Сталина?

— Никак. Просто ДОТы.

Василий Швед считает музей делом хорошим. Пусть ездят люди, изучают технику. Он и сам ходил посмотреть на танк, на котором ездил в молодости, когда служил в Германии. А вот про памятник Сталину, который установили на самом видном месте, говорит:

— Если вокруг его памятники снесли, так можно было бы и тут его не ставить. Но как у нас обычно: если где-то что-то поставили, так пусть уже стоит.

Уезжая, у кромки заснеженного колхозного поля мы пообщались с переминавшимися на морозе с ноги на ногу местными знатоками военного дела в телогрейках и ушанках:

— Счас десантников запустят! — прикурил сигаретку один.

— Не-е, уже «Максим» стреляет, — отверг это предположение второй.

— Самолеты гудят, — не сдавался первый.

— Это ж сразу на захваченную территорию прилетают, немцы. А в конце какой смысл? — смачно сплюнул в снег второй.

Они просто не знали, что на сей раз бои шли за какой-то мифический немецкий штаб в двух десятках километров от Москвы. Паузы между взрывами становились все длиннее. Боевые действия текли вяло. И знатоки разочаровались:

— От пошлепают трохи и все, чтоб деньги сорвать!

Преимущество горошковцев в том, что им за просмотр этих потешных боев никогда платить не приходилось. Но единогласно посчитавшие себя обманутыми и оскорбленными мужики отправились за утешением в соседнюю деревню — в Горошках магазина нет. А вот транспортная проблема с открытием «Линии Сталина» решилась сама собой — теперь маршрутки из Минска идут одна за другой.