Скандалы

Студенту, который подрабатывал программистом в КГБ, дали уже 71 сутки

В воскресенье, 1 ноября, во время марша в Куропаты задержали студента-четверокурсника БГУИР и, как выяснилось на суде, экс-сотрудника научно-технического центра КГБ Яна Солоновича, пишет TUT.BY.

В тот же вечер, рассказывает его мама Ольга, парня отвезли на Окрестина. Назавтра суд дал ему 12 суток, но, отсидев их, на волю Ян так и не вышел. Сегодня, 27 ноября, суд Партизанского района снова разбирает дело молодого человека. С начала месяца это уже пятый процесс в отношении Яна. Если сложить его предыдущие наказания с сегодняшним, получается, молодой человек должен провести за решеткой 71 сутки.

Ян Солонович. Фото TUT.BY

По информации адвоката, дело Яна назначено на пятницу на 10 утра. Заседание, рассказывает Ольга, должно было состояться в четверг, по скайпу, но из-за технических проблем его перенесли.

— Смотрите, Ян, — неожиданно для себя и адвоката мама замечает в коридоре сына.

Парень выглядит спокойным. Расспрашивает, что слышно про его дела в университете, и рассказывает про махровые носки, которые нашел в передаче.

— Мне они не понадобились, но ребята оценили, — передает Ян спасибо от сокамерников.

За Яном наблюдает молодой человек «в гражданке», в кармане у него приметная рация. На суде он представится: Роман Королик, участковый Партизанского РУВД.

«Когда ждала на Окрестина, что он выйдет, узнала: у Яна был новый суд»

С Ольгой мы встретились за день до процесса. Мама рассказала, что ее сыну 21 год. В сентябре Ян «на полставки устроился в научно-технический центр КГБ». На вопрос, как и почему, женщина отвечает сдержанно: видимо, его порекомендовали как ответственного студента.

— Выходить на марши сын решил сам, — описывает молодого человека мама. —  Он считает, что сейчас в стране такая ситуация, что если ты хочешь развиваться, нужно уезжать. Но зачем уезжать, нужно здесь жить как в Европе. Соответственно, необходимо что-то менять.

1 ноября, продолжает Ольга, Ян пошел на марш. В семье есть договоренность: если молодой человек выходит по воскресеньям погулять, то в 18.00 он должен быть дома. Если он вдруг задержится, родители начинают поиски.

— Дозвониться до него было невозможно. Как выяснилось, на улице ему стало жарковато, он снял куртку, в кармане которой лежал смартфон, и положил ее в рюкзак знакомому. Потом они с приятелем потерялись, и Ян остался без связи, — возвращается к тем событиям мама. — Я стала набирать во все РУВД и выяснила: сын в Партизанском. Позже оттуда его увезли на Окрестина.

В их семье и среди знакомых, говорит Ольга, до этого никого не задерживали, поэтому как действовать в такой ситуации, она не знала. Забила в поисковик слово «задержанный», ссылки вывели на телеграм-каналы волонтеров — и мама стала читать.

— 2 ноября я не пошла на работу и продолжала мониторить информацию в телеграм-каналах, — рассказывает собеседница. — В 12.50 в одном из них я увидела расписание судебных заседаний. Там было написано, что в 12.30 у Яна был суд. Статьи 23.34 и 23.4 КоАП. Я села в машину и полетела туда. Единственное, что удалось узнать, сыну дали 12 суток. После этого я поехала на Окрестина, выяснила: он в ЦИП.

По подсчетам мамы, Ян должен был выйти на свободу в пятницу, 13 ноября. В 14.00 Ольга приехала на Окрестина, ждала ребенка. Каждый час, вспоминает, она подходила к звонку, спрашивала у дежурного: «Какие новости?» В ответ получала: «Ян выходит, ждите».

— В полвосьмого, когда я в очередной раз обратилась к дежурному, узнала, что 10 ноября у него был новый суд, сыну дали еще 15 суток, — описывает ту беседу Ольга. — Все выходные я не могла ни есть, ни пить. В понедельник утром я помчалась в суд. В канцелярии мне подтвердили: действительно, по ст. 23.34 КоАП Яну дали еще 15 суток. Я снова стала ждать.

Пока ждала, в интернете появился сервис, где можно узнать информацию о задержанных. Ольга ввела данные сына — и замерла. Там было написано, что 18 ноября у Яна снова было заседание: опять ст. 23.34 — и 15 суток.

После этого, продолжает мама, в семье решили: Яну нужен адвокат. В этот понедельник, говорит Ольга, она заключила договор с защитником. Адвокат сразу же поехал в суд. Хотел ознакомиться с делом за 18 ноября и узнал, что парня судили еще и 5 ноября.

— Опять статья 23.34 и снова — 15 суток, — не скрывает эмоций мама.

— Адвокату дали объяснения, за что судят Яна?

— Адвоката к нему не пускают, говорят, коронавирус и нет свободного помещения для встречи, — отвечает собеседница. — Когда защитник стал знакомиться с делом, нашел бумагу, где Ян написал, что с августа он выходил на улицу в знак протеста и перечислил 15 дат, то есть 15 эпизодов. Срок по административным правонарушениям два месяца, поэтому август ему «списали» и стали судить за остальное время. По нашим подсчетам, всего у него должно быть восемь заседаний.

— Хотя, согласно требованиям ПИКоАП, работник милиции должен был составить один протокол об административном правонарушении с указанием семи дат выявленных им правонарушений или семь протоколов за каждую дату и направить их в суд в начале ноября, — до начала заседания рассказывает о ситуации с маршами, про которые Ян сообщил после задержания, адвокат Дмитрий Пигуль. — Суд должен был рассмотреть все эти нарушения и вынести одно постановление, в котором по правилам сложения взысканий определить Яну один срок административного ареста. При этом такой срок не может превышать 25 суток. В итоге с учетом 12 суток, что Ян получил за марш 1 ноября, общий срок административного ареста Яна (по двум постановлениям суда) должен быть максимально 37 суток.

«Уже месяц не выводят на улицу и не водят в душ»

В пятницу, 27 ноября, Яна судят за события 27 сентября. Процесс ведет судья Михаил Макаревич. В протоколе написано, что в этот день вблизи домов по проспекту Победителей молодой человек принимал активное участие в уличном шествии, которое не было разрешено Мингорисполкомом. Во время массового мероприятия он с группой граждан выражал свое недовольство «по факту всего происходящего в Республике Беларусь». Вину Ян признал, при этом указал: он не знал, что шествие не санкционировано.

— Расскажите, что произошло с вами начиная с 1 ноября, — обратился к Яну защитник Дмитрий Пигуль.

— 1 ноября меня задержали на митинге и доставили в Партизанское РУВД, — возвращается к тем событиям молодой человек. — Там спросили место работы, я назвал (инженер научно-технического центра КГБ. — Прим. TUT.BY). Через некоторое время приехал сотрудник КГБ, он показал удостоверение, и они вместе с человеком, который не представился, повели меня в одиночный зал для допроса. Там мне сказали, условно: «Давай, признавайся, и мы тебя отпустим. Я здесь не для того, чтобы тебя посадить в тюрьму». Мы побеседовали о событиях 1 ноября, и меня повезли в центральный аппарат КГБ. Под предлогом того, что ты дашь объяснения и завтра выйдешь, мне диктовали текст заявления на имя начальника РУВД. […] Когда дошло до дат, в комнату вошел еще один сотрудник КГБ, мне его представили как человека, который занимается идеологической работой и отделом кадров. Он задал вопрос сотруднику, который меня привез, тянет ли [то, что я сообщаю] это на чистосердечное признание. Я спросил, почему чистосердечное? Мне ответили: ты же понимаешь, мы по камерам посмотрим, что-то да найдется. После этого я назвал все даты, когда я участвовал в массовых мероприятиях. Затем мне принесли еще один бланк для заявления на увольнение.

К концу дня, продолжает Ян, его отвезли обратно в РУВД, где составили два протокола за 1 ноября и отправили на Окрестина.

— В ходе вашей деятельности в НТЦ КГБ у вас были допуски к секретной информации? — уточнил адвокат.

— Да, но как таковой секретной информации я за два месяца так и не получил, — сказал Ян.

— При общении представители работодателя говорили, что вы предатель, шпион, хотя вы не имели никакого звания? — переспросил защитник.

— Да, — ответил молодой человек.

— В жалобе защитника по предыдущему административному делу указано, что при даче пояснений на протяжении всего административного дела на вас, возможно, оказывалось какое-то физическое воздействие, а также психологическое давление, — взял слово судья Михаил Макаревич. — Скажите, у вас есть объективные факты давления, унижения чести и достоинства […]?

— Меня часто оставляют в камере одного на длительный срок. Уже месяц не выводят на улицу и не водят в душ, — перечислил Ян.

— Вы настаиваете, что чистосердечно раскаиваетесь в том, что участвовали в уличном шествии, и просите учесть это как смягчающее обстоятельство? — продолжил судья.

— Да, — не отрицал Ян.

«Пришла информация из КГБ, что данный гражданин принимал участие в несанкционированных массовых мероприятиях»

Свидетелем по делу проходит Роман Королик, участковый Партизанского РУВД. Он сообщил, что в милиции «занимается протоколами по 23.34». Очевидцем того, что студент был на марше, он не является.

— Пришла информация из КГБ, что данный гражданин принимал участие в несанкционированных массовых мероприятиях. С копией данных базы «Маяк», где в дни, которые он называл, его телефон «выбивался» по маршруту [марша], — рассказал Роман Королик. — Кроме того, имелось его [Яна] объяснение.

По словам Романа, он встречался с Яном в ЦИП на Окрестина после того, как был начат первый административный процесс. С Короликом в тот день был еще один участковый Партизанского РУВД. Он и общался со студентом. Роман же находился рядом. Во время опроса, продолжает свидетель, Ян «спокойно рассказал» о своем участии в массовых мероприятиях, называя те же даты, о которых ранее писал.

По словам Романа, он готовил материалы, по которым суды разбирали дела Яна 5-го, 10-го, 18 ноября — и сегодня.

— В какой момент вы обнаружили доказательства совершения всех правонарушений Солоновичем? — поинтересовался защитник данными о маршах, в которых Ян участвовал до 1 ноября.

— 2-го либо 3 ноября, — ответил свидетель.

— Почему тогда вы сразу не составили семь протоколов или один и не отправили их в суд? А каждую неделю отправляете в суд отдельный протокол, — спросил Дмитрий Пигуль.

— У нас очень много людей (имеется в виду дел. — Прим. TUT.BY). У меня на данный момент 150 человек, — пояснил свидетель.

После эмоционального выступления адвоката решение по делу Яна Солоновича судья вынес, не покидая зал заседаний. «14 суток», — сообщил он.

— На выход, — обратился к Яну Роман Королик.

— Можно обнять сына? — крикнула Ольга вслед уходящим молодым людям. Без разрешения участкового подойти к Яну она не осмелилась.

«Единственное, чем я утешаю себя: на Окрестина сейчас сидит очень много замечательных людей»

— Все это время Ян находится в ЦИП на Окрестина, каждый четверг я вожу ему передачи, но только недавно поняла, что не подумала вложить ему листы и конверты, поэтому писем от него я пока не получала, — вздыхает мама. — 10 ноября мне на вайбер прислали записку от Яна: «У меня все хорошо, не переживай. Колбасу больше не неси, принеси печенье, вафли и учебники по программированию». Еще одна весточка от сына пришла в этот вторник. Позвонил молодой человек, сказал, с 8 ноября сидел с Яном. На выходе сын дал ему мой номер и просил передать, что у него все хорошо, что он очень сильно волнуется, что по четвергам я стою на улице с передачей. Сказал, если очень холодно, чтобы я не приходила, потому что в передачах он особо не нуждается.

Единственное, чем я утешаю себя во всей этой истории: на Окрестина сейчас сидит очень много замечательных людей, — говорит Ольга. — Возможно, в обычной жизни сын бы никогда не познакомился с таким количеством талантливых и умных людей. К тому же мы передали ему учебник по JavaScript. Надеюсь, времени там он зря не теряет.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 5(12)