Российский топор

На прошлой неделе в эфире «Эха Москвы» я неосторожно предположила, что отвечать нам Грузии будет нечем. Мол, вино и «боржоми» уже запретили. Все козыри выложили.

О, как я ошибалась!

С другой стороны, я же сказала — «козыри». Я же не сказала — «топор».

Реакция президента Путина на арест четырех офицеров ГРУ превзошла все ожидания. Ничего подобного с экрана телевизора Россия не слыхала со времен «прекратите истерику!» — по поводу Ходорковского. Засим последовали: запрет на почтовые переводы (что противоречит Уставу МВФ) и запрет на дорожное сообщение (из-за долга в 3,6 млн. долларов).

Словом, мы учинили все — кроме войны. Точнее, вместо войны грузинскому государству, что небезопасно, учитывая состояние нашей армии, мы объявили безопасную и прибыльную войну грузинскому народу, начав боевые действия излюбленным чекистом видом операций — атакой на бизнес. Притом спикер Грызлов имел любезность заметить, что это еще не все меры. Уж не знаю, какие остались еще. Наверное, помещение всех грузин в концлагеря или расстрел каждого десятого.

История отношений президента Путина и президента Саакашвили (именно так, а не история отношений России и Грузии), поражает тем, что не имеет отношения к здравой логике и государственному смыслу.

Сразу после революции, свергнувшей Шеварднадзе, который, как известно, был врагом России по весьма уважительной причине — он считал Россию автором всех на него покушений — Саакашвили приехал в Москву. Логика понятная — враг моего врага — мой друг. Саакашвили даже молился в храме перед встречей с Путиным. Церковь не помогла — инстинктивная водобоязнь оранжевых революций и неприязнь президента Путина к тем, кто выше ростом сделали свое дело.

Саакашвили назначил российского бизнесмена Каху Бендукизде министром экономики Грузии, что в переводе означало: «Русские, придите и скупите Грузию». Кремль запретил Грузию скупать, зато воспользовался этим назначением, чтобы заставить Бендукидзе дешево продать бизнес.

Затем был порнофильм, снятый про Саакашвили, взорванные посереди жестокой зимы газопроводы (во взрыве обвинили грузин, но газ почему-то не пускали и через неделю после ремонта газопроводов), запрет вина и — особо выделим — запрет «боржоми».

Это была потрясающая мера, если учесть, что Россия в это время вела с совладельцем «боржоми» Бадри Патаркацишвили переговоры о совместных действиях против режима Саакашвили. Бедолага Бадри, наверное, выпал в осадок. Он привык иметь дело с грузинскими ворами и забыл, что такое слово российских чекистов.

Так или иначе, после «боржоми» о переговорах с Бадри уже ничего не было слышно, и пришлось находить других союзников. Одним из таких стал представитель маленького, но гордого народа сванов Эмзар Квициани, который по российскому телевидению объявил о своем восстании.

То, что последовало за этим, не имеет аналогов в истории диверсий одного государства против другого. Кодорское ущелье — это такая местность, вход в которую могут запереть две беременных бабы со снайперкой. Грузины заняли ущелье, а Квициани бежал. Ничего более позорного со времени захвата боевиками Грозного 6 августа 1996 года наши спецы не знали.

Впрочем, они скоро превзошли сами себя, попавшись во враждебной стране на том, что вели, не шифруясь, переговоры со своими агентами, и совали им деньги прямо перед телекамерами. Даже когда мы послали в Катар убирать Яндарбиева двух блондинов (которые вели себя, как две блондинки, потому и попались), мы не доходили до того, чтобы открыто светить на вражеской территории фамилии и звания офицеров ГРУ.

Во времена Берии эти четыре бедолаги наверняка попросили бы политического убежища на территории Грузии. Они бы представляли, что ждет их по возвращении домой.

Саакашвили пользовался каждой очередной российской ошибкой как рычагом, чтобы укрепить свою власть и продемонстрировать миру невменяемого русского медведя. Он тоже занимался пиаром — просто, в отличие от России, где пиар понимается как ложь, Саакашвили понимает пиар — как поступок.

И даже тогда, когда он делал ошибки (а, как мне представляется, блокада Южной Осетии была просто ошибкой, которая отрезала от Грузии эту еще недавно интегрированную в нее территорию), он в общем-то не совершал глупостей. Зачем? Ему хватало использовать глупости, совершенные врагом.

И тем не менее, во всем этом взаимном перечне выпадов (порнофильм и «боржоми» с одной стороны, блокада Южной Осетии и переименование Кодори в Верхнюю Абхазию — с другой), есть один очень мрачный вопрос.

Помимо выпадов, ведь были еще и теракты. То «случайный» обстрел Цхинвала, то взорвавшаяся в Гори автомашина, то убийство секретаря Совбеза Южной Осетии Алборова. После каждого такого теракта Грузия винила Россию, а Россия — Грузию. Каждый такой теракт означал, что какая-то из сторон, помимо пиара, занимается государственным терроризмом. На высшем уровне отдает приказ об убийстве людей.

Кто эта сторона? Реакция президента Путина на арест офицеров ГРУ, его бледное лицо и страшный голос: «Эти люди думают, что находясь под крышей своих иностранных спонсоров, они чувствуют себя комфортно и в безопасности», — лично для меня дали ответ на этот вопрос.