Просто Маэстро
"Кое-кому до сих пор не дает покоя, что в свое время я играл Брежневу и Андропову... Но я никогда не сочинял агиток, не писал песен о великой и любимой социалистической родине, хотя и ношу звание народного артиста СССР, о чем говорю без всякого стеснения. Более того, горжусь этой наградой..." — заявил "Итогам" Раймонд Паулс.
Советская Прибалтика давно стала независимой Балтией, в Ригу
без загранпаспорта и латвийской визы россиянину теперь ни ногой, но, странное
дело, Раймонда Паулса мы по-прежнему считаем своим. Видимо, по привычке. Или из
любви к "Маэстро", "Миллиону алых роз", "Старинным
часам", "Вернисажу" и другим шлягерам 80-х.
— Слышал, вас в Латвии называют черно-белым маэстро, Раймонд
Волдемарович?
— Обращайтесь без отчества. Так проще и короче. Мы же в
Европе...
— Тогда уж маэстро. Еще привычнее...
— Значит, черно-белый? Наверное, это из-за классического
сочетания в одежде. Зрители привыкли видеть меня в смокинге и белоснежной
сорочке играющим на черном рояле. Образ сложился помимо моей воли…
В феврале пройдет мой творческий юбилейный вечер, двенадцать
тысяч билетов в новый рижский Дворец спорта народ раскупил за пару дней. Не
скрою, приятно. Все-таки я не голливудская звезда, раз по-прежнему помнят, готовы
слушать, значит, еще жив.
— Скромничаете, маэстро. У вас и на "Новую волну"
силы остаются. Каждое лето гоните ее в Юрмале.
— Наверное, в этом году отойду от конкурса. Телевидение
слишком активно вмешивается, давит, да и некоторые российские звезды ведут себя
странно. Если выпускать на сцену личных поваров, парикмахеров и стилистов,
"Волна" долго не протянет.
— Камешек в огород Аллы Борисовны?
— Не хочу ни с кем ссориться, но песенный конкурс — не
капустник, верно? А потом люди удивляются, что в Юрмале два года подряд
побеждают исполнители из Латвии, говорят, дескать, Паулс лоббирует. Ерунда! К
делу надо серьезно относиться, только и всего.
— С Пугачевой сейчас общаетесь?
— Редко. Поводов нет. Работать с Аллой было интересно, хотя
и сложно. Она привыкла чувствовать себя хозяйкой положения, а я не давал
командовать, помыкать, вот иногда искры и летели.
— Зато в итоге возгоралось пламя. А теперь примадонна даже
старые ваши хиты исполнять отказывается.
— Не могу ее заставить, не хочет петь — ради бога. Главное,
что мои песни продолжают звучать на латышском языке, как задумывалось
изначально. Ведь многие шлягеры, ставшие популярными в Советском Союзе, сперва
записывались с другими текстами и лишь позже переводились на русский. Так было
с "Листьями желтыми", "Старинными часами", "Без
меня". И "Миллион алых роз" Андрей Вознесенский придумал под
готовую мелодию. Когда Алла впервые услышала стихи, стала возмущаться:
"Что за дурацкие слова? Их трудно спеть". Помню, еле ее уговорили...
— На юбилейный концерт кого-нибудь из наших певцов позовете?
— Ваших? Немыслимо! Мы не можем заплатить, сколько они
просят. Обойдемся своими силами.
— Когда в последний раз в Москве были, маэстро?
— Года полтора назад на юбилее Игоря Крутого. Других поездок
пока не планирую.
— В гостях хорошо, а дома лучше?
— Действительно, я не большой любитель путешествий, но дело
в ином. На том концерте в Кремле российское поп-созвездие присутствовало почти
в полном составе, и все исполнители открывали рот под фонограмму. Понимаю:
телевидение, технические требования, но... это не концерт. Не работаю так, не
вижу смысла участвовать в подобных шоу, скучно. Привык сесть за инструмент,
сыграть... Только кому сегодня это нужно?
— Наверное, зрителю.
— Разве о них думают? Настоящий концерт организовать сложно,
дорого, надо искать спонсоров, просить, а я терпеть не могу, когда за спиной
висит реклама какой-нибудь колбасы или пива. Потом ведь еще придется долго
благодарить, в ножки кланяться. Может, подарят за это бутылку коньяка. А зачем
она мне? Я давно не пью...
— Даже на Новый год под елочкой на юрмальской даче?
— Я съехал оттуда сто лет назад. Старую деревянную сожгли
какие-то бандюки, а новую строить не стал. Перебрался на озера. Там, пожалуй,
даже лучше. Спокойнее, нет такого количества крутых.
— С маленькой буквы?
— Разумеется! Речь не о фамилии, а о породе. Новые русские
по-прежнему любят Рижское взморье, активно скупают недвижимость.
— Увеличивая поголовье "негров" в Латвии?
— Вы о негражданах, тех, кто не имеет в республике
официального статуса, точнее, имеет, но какой-то странный? Нет, богатые люди
всегда найдут способ устроиться, легализоваться. Проблема в ином. В Латвии
осталось полтора миллиона носителей национального языка, число это постоянно
сокращается. Безусловно, культуру коренного народа надо сохранять, но
цивилизованно, ненасильственно. С другой стороны, если живешь в стране, будь
добр, выучи государственный язык. Не так это сложно. До войны в большинстве
наших семей знали и латышский, и русский, и немецкий. Сегодня я тоже обычно говорю
на родном, дома с Ланой, женой, ругаюсь по-русски, а когда приезжают погостить
внучки, слушаю английский.
— Мемуары написать не хотите, маэстро?
— Терпения не хватает, таланта. У меня идиотский
литературный стиль, точнее, нет никакого. Даже письма получаются как
телеграммы: "Привет! Жив, здоров. До свидания". Не знаю, о чем
рассказывать.
— Например, о том, какая, Раймонд, извините, не могу без
отчества, Волдемарович, у вас сейчас полоса в жизни?
— Лажовая, если говорить по-русски. Ни белая, ни черная — серая. Не верьте утверждающим, будто в старости есть что-то хорошее. Врут! В семьдесят лет уже не оглядываешься, а озираешься: кто из ровесников остался в строю? Я, к счастью, по-прежнему могу выйти к роялю, отыграть концерт, хотя понимаю: в таком возрасте нельзя загадывать. Однажды был звоночек, года три назад на сцене стало плохо с сердцем. Один из искусственных клапанов, которые мне шунтировали, вдруг закрылся, перестал качать кровь. Я потерял сознание, хорошо, успели оказать помощь, отвезли в больницу. Очнулся, а вокруг люди в белых халатах... Нет, смерти не боюсь, страшно стать обузой для близких. Сестра рассказывала, как умирал наш отец. Папа всю жизнь был оптимистом, весельчаком, не изменил себе и в последний миг. Знаете, что он сделал прежде, чем дух испустить? Схватил за задницу медсестру, склонившуюся над одром.
— А что? Оригинальный ход.
— Вот я и думаю: какой же аккорд мне удастся в финале...
Оцените статью
1 2 3 4 5Читайте еще
Избранное