О смысле слов

Диктатура — политическая власть, не ограниченная никакими законами и использующая любые средства для достижения своих целей.

По инерции общество продолжает жить старыми стереотипами, идентифицируя диктатуру по рекам или морям пролитой крови. Но мы не учитываем, что в новой реальности — как политической, так и информационной — диктатурами следует считать не только такие страны, как Северная Корея или Куба. По существу, сегодня в России установлена новая, можно сказать — современная форма диктатуры. По мере своего развития она осуществляет подавление интересов сначала меньшинства, а потом и всех недовольных, которых с каждым днем становится все больше. При этом если их число перевалит за какую-то критическую отметку, полагаю, ни у кого не возникает сомнений, что нынешняя власть готова пойти на все, подчеркиваю — на все, ради того, чтобы сохранить свои полномочия. Поэтому оценивать ситуацию только по внешним признакам — близоруко. Да, выходит «Новая газета», продолжает вещание «Эхо Москвы», не контролируется Интернет, еще кому-то где-то разрешается говорить. По этим признакам мы можем вообще Россию записывать в ряд демократических государств, как пытаются сделать некоторые западные политики. Но нелишне вспомнить, что и Сталин не с расстрелов начинал. Сначала были партийные осуждения, дальше — снятие с работы, высылка. В 1934 году Мандельштама за его стихи про Сталина «всего лишь» сослали.

В России установлена специфическая форма государственно-чекистского контроля за практически всеми сферами жизни. Ее присутствие позволяет говорить о том, что институты общественные, гражданские, на сегодняшний день либо прекратили свое существование, либо близки к этому. Либо они просто не в состоянии выполнять свои функции — потому что путинский режим принципиально не допускает никаких форм общественного контроля. А бесконтрольная власть — это власть, которая свои отношения с народом выстраивает на методах подавления. Эти методы подавления становятся более совершенными, более изощренными, но от этого суть взаимоотношений власти и народа не меняется. Власть пытается сделать все, чтобы не было развитого гражданского общества.

С другой стороны, сегодня вот в этих условиях возникает спонтанный, стихийный протест, который говорит о том, что общество с таким положением дел все-таки мириться не собирается. Последние события показывают, что механизм подавления недовольного меньшинства с помощью опоры на пассивное большинство начинает давать сбой. Об этом свидетельствует, например, акция движения автомобилистов «Свобода выбора» в поддержку Щербинского. Хотя руководство движения подчеркнуто аполитично, можно говорить о том, что сам по себе характер самоорганизации в рядовых ячейках гражданского общества является политическим. Отличительной чертой здесь является проекция от частного к общему. Налицо понимание того, что ситуация с Щербинским может произойти буквально с каждым. Обнаглевшая власть рассматривает чиновников как своего рода верховную касту. Соответственно, любое столкновение с ними представителей низших каст, должно заканчиваться наказанием того, кто посягнул на «святость» российского правящего класса. Таким образом, у людей есть понимание того, что все мы сегодня являемся заложниками власти, живущей только для самообеспечения, для удовлетворения интересов российского чиновничества. Поэтому активность автомобилистов из «Свободы выбора» имеет политический характер — что бы ни говорили по этому поводу сами организаторы, которые по понятным причинам хотели бы продемонстрировать свою аполитичность.

Нарастает протест против так называемой реформы ЖКХ. Последние выступления, прошедшие в воскресенье в ряде городов: Нижний Новгород, Чебоксары, Самара — уже показывают резкое увеличение количества людей, готовых участвовать в этих акциях. Счет идет уже на тысячи. Мне кажется, что эта тенденция будет сохраняться. Разрыв между телевизионной виртуальной картинкой, представляемой кремлевской пропагандой, и реальной жизнью становится слишком большим.

Надо обратить внимание и на положение в демократическом лагере, где происходит своего рода раздвоение: с одной стороны, полное неприятие путинского режима для настоящего и будущего России, понимание необходимости любой ценой остановить воспроизводство Путина в той или иной форме, как главу пресловутой «вертикали власти». Но с другой стороны, сохраняется аллергия на сотрудничество с левыми и с националистами. Хотя также очевидно, что остановить ползучий конституционный переворот (в 2006 году он, на мой взгляд, приобретет законченную форму) возможно только соединенными усилиями всей оппозиции.

Главным условием выживания самого демократического движения является осознание необходимости создать единую демпартию. Она должна будет адекватно отражать интересы людей, разделяющих традиционные демократические ценности — и не зависеть от кремлевских милостей. Перед новой партией будет стоять задача наладить координацию с левыми оппозиционными силами. Сейчас у нас единая цель: восстановление (или, точнее — установление) в России демократического строя, который обеспечит свободную, честную конкуренцию политических программ, а также ответственность власти и конкретных чиновников за свои обещания и действия.

Тем временем режим активно выстраивает муляж гражданского общества. Общественная палата и различные ее клоны (недавно объявилась, например, молодежная общественная палата) призваны сыграть свою роль в становлении информационно-финансовой диктатуры правящего класса. Пока что «они», к счастью, могут воздерживаться от массовых репрессий, но все-таки эта власть свое внутреннее перерождение уже совершила. Даже не считая политических процессов, достаточно вспомнить беспредел на Северном Кавказе и незаконные силовые акции против граждан в разных российских городах.

Только от нас зависит, решится ли власть на последний шаг, превращающий ее в открытую диктатуру. Нам необходима критическая протестная масса, которая своим количеством и качеством состава могут воздействовать на все общество. Включая армию, другие силовые структуры, включая журналистов, обслуживающих власть, включая наиболее прагматичную часть чиновников. Сможет ли общество оперативно выработать противоядие, которое остановит перерождение этой власти в открытую диктатуру? Если этого не произойдет, наш терминологический спор завершится очень быстро — и в нем все мы окажемся проигравшими.