Новая Ялта

Демократическая Беларусь проиграла. Тот, кто хоть самую малость разбирается в происходящем на востоке континента, не мог рассчитывать ни на что иное. Но ставка в игре за Беларусь — будущее Европы.

Среди постсоветской архитектуры Минска, среди мороза и снега эти люди были одиноки. Они были окружены не энтузиазмом, а милицией, перекрывавшей выезды с площади и караулившей в воротах. В этой демонстрации не было оптимизма, одни лишь отвага и решимость. Они с самого начала знали, что все закончится так, как и должно закончиться. Вероятно, они не были уверены лишь в одном: использует ли милиция, в конце концов, боевое оружие или обойдется резиновыми пулями, газом и дубинками.

Так оно и должно было закончиться. В конце концов, Минск находится на краю света, где-то в Азии, а то и в Гиперборее. Даже телевидение с трудом преодолевает расстояние, и картинка в наших телевизорах какая-то нечеткая. Это было и прошло; слава Богу, теперь мы можем вернуться к своим любимым занятиям. А в качестве санкций запретим Лукашенко отовариваться в берлинском Quartier 206, а то и Lafayette, и пусть мерзавец страдает.

Зачем Европе какая-то Беларусь, которой, на самом деле, будто и нет вовсе?

Зачем Украина, которая предала, сначала коварно приняв оказанную поддержку, одеяла, спальные мешки и съемочные группы со всего мира, а потом, через год — через целый год!!!! — ни капли не уподобилась Великому княжеству Люксембург? А ведь при таком количестве высланных спальных мешков и съемочных групп Запад имел право надеяться, что она будет хотя бы пытаться.

Зачем Босния и Герцеговина — ведь они сразу захотят отделиться друг от друга?

Зачем — страшно произносить вслух — Сербия с этим своим глупым алфавитом и кровожадностью в генах? В лучшем случае Черногория, да и то в неопределенном будущем. Там, по крайней мере, народу что кот наплакал, и есть такой островок, на котором когда-то бывала Софи Лорен. . .

Да, этот вопрос давно преследует Европу: на кой черт нам то или это, за каким дьяволом какое-то Косово или Македония?

Разве нам плохо так, как есть? И не было ли нам лучше в прежние времена? Пока не присоединилась эта дурная Польша, которая теперь не хочет сидеть тихо, умничает, хочет устроить этакое восстание на Востоке, да еще выбрала себе президента с двойником, а, может, и самого двойника . . . На самом деле, вместо Польши надо было принять Японию, которая соответствует всем стандартам и производит больше машин, чем весь этот Восток сможет украсть.

Воистину, 'быть Европой', 'быть в Европе' — в этом проблема. Например, в 1938 г. в Мюнхене это испытала Чехословакия. Ее просто попросили 'покинуть территорию' демократической Европы, попросили демократические европейцы. Европа просто признала, что Чехословакия не совсем к ней принадлежит. Подобное, но в гораздо большем масштабе, имело место в 1945 году в Ялте. Там Европа признала, что нескольким немаленьким европейским странам будет лучше на территории России. Надо думать, Европа руководствовалась заботой и убежденностью в том, что 'неизведанная русская душа' лучше договорится с не менее загадочной душой венгерской.

В любом случае, тогда было признано, что Европа начинается к западу от Эльбы, и всего-то.

А в 1948 г. в Берлине было несколько иначе, но столь же интересно. Вот, Западный Берлин был отрезан от мира, заблокирован и де-факто поглощен огромной и паскудной тушей советской империи. Но тут Европа и Запад непонятно почему не смогли примириться с утратой этой груды развалин. Много месяцев они снабжали город по воздушному мосту и, в конце концов, добились того, что он 'перенесся' в Европу. Так выглядят проблемы с нахождением в Европе или вне ее. Время вовсе не сделало их неактуальными. У меня даже складывается впечатление, что порой проблемы только осложняются.

Демонстрация демократов в Минске — это (разумеется, сохраняя пропорции) что-то наподобие Западного Берлина в советской блокаде. Только нет воздушного моста, нет американского президента, заявляющего, что он белорус. Вместо этого есть, скорее, европейское безразличие и лицемерие, позволяющие передвигать европейские границы в соответствии с собственными интересами. Но это тупик.

Европеец — тот, кто признает европейские ценности и может бороться за них. Особенно, рискуя свободой и жизнью. Если ключ 'европейского отбора' будет другим, то мы уже можем начать прощаться со старым континентом. Нужно действительно не иметь зрения, слуха и обоняния, а также рассудка, чтобы этого не заметить. Того, что Европа слабеет, теряет значение, что ее военный, экономический, инновационный и демографический потенциал постоянно уменьшается. Морально она проиграла даже свою маленькую внутреннюю войну на Балканах. Никто в мире уже особо не нуждается в европейских ценностях. В лучшем случае, есть еще спрос на европейскую продукцию. Но это временно. Китайцы уже копируют нашу цивилизацию в натуральном масштабе. Пока технику, парфюмерию и картины, но скоро — и античную Грецию, ренессанс и барокко, а, в конце концов, скопируют и самого европейца.

Ведь мы не более, чем маленький полуостров на краю Азии и на стыке с Африкой. В этой ситуации не хотеть признать Европой Украину или Беларусь — значит терять контакт с действительностью.

Разумеется, можно стоять на своем и через несколько десятков лет ввезти на наш экзотический и вымирающий континент европейцев made in China.