Политика
Пресс-служба ОГП

«Нам сказали, что везут в лес на расстрел, а девушки перед этим будут изнасилованы».

Сегодня в суде одна из женщин, задержанных в ночь с 23 на 24 марта, тайком передала письмо о том, что проходило на Октябрьской площади в момент зачистки, а затем в минском спецприемнике-распределителе, куда доставили задержанных. Здесь правда о том, как издевались над политическими узниками и пытались унизить их. И правда о том, как мужественно они держались.

«Около трех часов ночи журналисты вышли из палаточного городка. Воцарилась страшная тишина. Участники мирной демонстрации, находящиеся в городке, поняли, что сейчас что-то случится. Кто-то из вышестоящих спецслужб давал интервью. Молниеносно, бесшумно нас окружили 7 машин. Наши ребята еще сильнее сплотились в кольцо, чтобы защитить себя и городок. Из машин стали выскакивать вооруженные люди в черном. Некоторые держали наготове оружие, дубинки. Кто-то освещал нас светом телекамер. Захват, видимо, снимали на пленку, чтобы потом показать по телевизору.

Нам предоставили пять минут, чтобы мы разошлись. Но не прошло и минуты, как началось нападение на городок. Спецназовцы били дубинками ребят и девушек, находившихся в кольце. Некоторых девушек за волосы вытаскивали из круга оцепления и по асфальту тащили в машины. Потом в центр палаток забросили снаряд с газом, вызывающим «атрофию воли».

Участники акции сели на землю, и все держались за руки. Тогда спецназовцы, стоявшие по периметру, стали жестоко избивать парней и девушек дубинками. Они прорывались в круг, хватали участников, разъединяя цепь, уводили в машины. В это время в рупор говорила женщина, она призывала спецназовцев оставить нас в покое, говорила, что у нас мирная демонстрация. Слова ее, видимо, еще больше распалили их. Они стали прорываться в кольцо и группами захватывать участников. Группами нас, избитых и покалеченных, вели в МАЗы (так между собой называли эти железные склепы спецназовцы).

Все происходящее потом я помню отрывками. В машине кто-то спросил у спецназовца, куда нас везут, и тот ответил, что нас везут в лес на расстрел, а девушки перед этим будут изнасилованы. Другой спецназовец сказал, что нас везут в песчаный карьер. Многим нашим девушкам становилось плохо, кто-то терял сознание. А ребята держались молодцом, и всячески пытались нас, девушек, успокоить.

Уже потом, в приемнике – распределителе, я увидела всех наших ребят, избитых и хромающих. Сердце обливалось кровью. Никогда и нигде еще в жизни я не видела такого примера доблести, чести и мужества, которое показали наши ребята, охраняя городок, девушек и женщин. Многие из них совсем молоденькие, и все безоружные. Они показали пример настоящей культуры, храбрых и чистых сердцем людей. И тут же пример морального разложения, убогого мышления и деградации личности показали люди в черном, гордо называющие себя спецназовцами.

Они вывели нас из машин, всех приставили лицом к стене. Нам было приказано не шевелиться. Если кто-то начинал переминаться с ноги на ногу, того избивали дубинками. Кто – то из спецназовцев сказал, что нас сейчас будут расстреливать. И только тогда мне стало страшно. Стало страшно оттого, что в голове промелькнуло жуткое понятие – ФАШИЗМ. Все происходящее называлось фашизмом. Вот так живет наша страна. Страна страха. Страна лютого фашизма.

Мы простояли на морозе без движения около 3 часов. В группе со мной находились совсем молоденькие девушки, которые падали с ног от холода и усталости. Спецназовцы всячески над нами издевались. Называли нас бомжами, подонками, недоносками, зэками и т.д. Кто-то, помню, из них сказал: «Теперь вы видите, что спецназ – это не кучка педерастов».

Позже выяснилось, что мы находимся на Окрестина. В приемнике – распределителе еще одной девушке стало плохо. Она упала на пол. Пульс практически не прощупывался. Милиционеры ходили мимо, и никто не думал вызывать «скорую». О дальнейшей судьбе этой девушки я не знаю. Видела только, что ее еле живую подхватили спецназовцы и куда-то потащили.

На всех оставшихся составляли протоколы, раздевали и ощупывали. У меня забрали деньги — 500 рублей, сережки, перчатки, шапку, ключи от квартиры. С некоторыми из наших ребят поступили следующим образом: забрали 200 рублей, а в расписке писали, что изъяли 200 тысяч. Над нами постоянно издевались.

Группу людей, в том числе и меня, в тот же день повезли в другое место. Помню, проезжали станцию «Метро Восток». Когда приехали, нам сказали, что мы находимся в РУВД на Ф. Скорины. Здесь нас расселили по камерам. Без одеял, на деревянных полках мы спали по несколько человек, чтобы согреться.

На третьи сутки кому-то из нас все-таки передали записку, в которой говорилось, что мы молодцы, что мы должны держаться, что 25 марта нас пришли поддержать 45 тысяч человек на площадь, что мирной демонстрации не получилось, т.к. 7 тысяч спецназовцев применяли газ, дубинки, резиновые пули против молодежи, детей, стариков… Мы скорбим. Мы молимся за белорусский народ. Мы обещаем, что будем все вместе и не позволим отнять у нас свободу, не позволим поработить себя, сделать из нас зомби.

БУДЕМ ВМЕСТЕ!

Татьяна».

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)