Маски-шоу

Уже несколько лет белорусам и всему миру не показывают живого Лукашенко. Живого — в смысле настоящего. Без толстого слоя грима и искусственного румянца. Даже на церемонию регистрации кандидатов в президенты не пустили ни одного фотокорреспондента (кроме, разумеется, официальных). И это не первый пример жесткой цензуры на образ вождя.

Испанские журналисты, приехавшие в Минск на матч в рамках Кубка Дэвиса, были в шоке. Им категорически запретили снимать белорусского президента. Девушка-переводчица раз пять повторила, что в сторону трибуны, где сидит президент, объективы поворачивать запрещено. И все же когда Лукашенко выскочил на корт поздравлять белорусских спортсменов, фотокамеры застрочили, как пулеметы. Охрана вздрогнула, представители президентской пресс-службы изменились в лицах. Переводчица, запинаясь, стала объяснять испанским журналистам, что они должны уничтожить все кадры, на которых запечатлен президент Беларуси. Корреспондентам, аккредитованным в Минске, объявили в ультимативной форме: если где-либо появятся фотографии с Лукашенко, с аккредитацией можно сразу прощаться. Чиновники теннисной федерации нервно стали объяснять президентским служкам, что такие действия могут стать основанием для аннулирования результатов матча — из-за ограничений для СМИ испанцы смело могут подавать апелляцию. И все-таки судьба большой салатницы волновала президентское окружение куда меньше, чем снимки, которые могут появиться в прессе. Что ж это за красота такая нечеловеческая, которую надо охранять с овчарками?

Люди, которые профессионально, посредством объективов, следят за внешним видом белорусского вождя, отмечают, что сейчас наступила третья стадия искусственного создания образа. Похоже, клиническая.

Поначалу казалось, что Лукашенко просто нравятся кадры, где он выглядит удачнее, чем на самом деле. И, стремясь угодить вождю, пресс-служба не рекомендовала снимать Лукашенко в профиль и в движении. Съемочная группа одного из российских телеканалов вообще была на несколько месяцев лишена аккредитации за кадры, на которых белорусский президент разворачивается к камере спиной и уходит. На них действительно хорошо видно, что у самого спортивного из глав государств далеко не атлетичная фигура с по-женски тяжелым задом. И что вопреки официальным портретам, на которых с помощью компьютера Лукашенко создали видимость прически, на самом деле его облысение прогрессирует.

Вторым этапом стало искусственное возвеличивание вождя. На кадрах он должен был быть на первом плане, чтобы зрительно казаться выше, больше, значимее всех остальных.

Наконец, журналисты стали замечать, что даже тех из них, кому все еще разрешают снимать вождя, при съемках отодвигают все дальше, и что в обслуге белорусского президента просто прописались профессиональные гримеры. За последние полгода Лукашенко, похоже, ни разу не появился на публике естественным.

И все-таки объектив — вещь беспристрастная. На крупных планах хорошо видно: под гримом пытаются скрыть, что вид у президента не совсем здоровый. Во-первых, за последние полгода он резко постарел и осунулся. Как правило, тщательно замаскированы круги под глазами. Часто (несмотря на то, что Лукашенко спиртным, вроде бы, не злоупотребляет) под глазами просто мешки. И, наконец, сами глаза — про такие говорят: налиты кровью, с болезненно алыми капиллярами.

Возможно, это от бессонницы. После матча Кубка Дэвиса он сам признался, что не мог ни есть, ни спать — так волновался за исход встречи. Но присутствовавшие в тот день в манеже отметили и другое. Скажем так, некоторую заторможенность… Так, когда судьба поединка уже была решена, и зал, аплодируя, вскочил в порыве восторга, Лукашенко оставался сидеть, погруженный в свои думы. К нему наклонился охранник, что-то сказал и только после этого Лукашенко поднялся, стал аплодировать и изображать радость.

Болен ли он? Западные журналисты, приезжающие в Минск, очень часто задают этот вопрос. Особенно теперь, когда стараниями окружения лицо белорусского лидера превратилось в маску. Я не знаю, я не доктор. Но совершенно очевидно, что от нас скрывают настоящего Лукашенко.