«Когда отдаешь сокамернице вторые трусы, это очень сплачивает». Попасть на «сутки» и найти настоящих друзей

Рассказываем истории такой удивительной дружбы.

Снимок носит иллюстративный характер Фото TUT.BY

«Хлебная пауза» и тюльпаны из старой газеты на день рождения

Катерина свой срок отбыла недавно, 25 марта ее задержали в центре Минска.

— Спросили, где прописана. Я сказала: «Могилев». Мне ответили: «Пройдемте». Ну и все — 15 суток, почти весь срок я была в Жодино. Постельные принадлежности и матрасы у нас забрали быстро, так что спали на голых нарах или под нарами на полу. В камере со мной были девочки от 18 до 57 лет, сферы деятельности самые разные — программист, учитель, технолог, предприниматель, художник, студенты. Как мы себя занимали? Делали настольные игры, вели дневничок — в конце дня отмечали, что произошло за сутки, записывали фразочки сотрудников изолятора. Потом у нас дневник изъяли, но мы смогли его восстановить. Старались побольше смеяться, юмор очень помогает выжить в этих условиях. У нас плохо открывалась камера, и вот когда сотрудники толкали дверь, мы в шутку говорили: «И чего они там закрылись?». Одной девочке родственники смогли передать резиновые тапочки, когда ей уже оставалось двое суток до освобождения. И она приговаривала: «Ну вот, тапочек в стране осталось на два дня». У другой девочки был день рождения. Из старой газеты мы сделали ей цветы (когда вышли на свободу, конечно подарили нормальный подарок, но в тех условиях ничего другого мы не придумали). Во время утренней проверки из нашей камеры выходит конвоир и говорит: «О, это мне цветочек». Мы как повернулись всей камерой к нему: «Поставьте на место! У нашей девочки день рождения!». И он вернул цветы. А еще у нас каждый день была «хлебная пауза», каждый день на камеру выдают хлеб и батон, вот у нас был ритуал, когда мы все вместе ели хлеб с водой.

Катерина говорит, что эти две недели в одной камере очень сблизили девушек. Так, незнакомые люди стали друзьями.

— Сразу после освобождения мы сделали свой чат — «Любители административных правонарушений». Постоянно друг друга поддерживаем. И уже собирались у одной из женщин дома. Так нас встречала ее семья, соседи, несли нам пироги, очень хорошо отдохнули! Теперь мы уже точно не потеряемся. То, что мы пережили, сильно нас сплотило.

«Когда отдаешь сокамернице вторые трусы, это очень сплачивает»

Полину задержали в ноябре на одном из районных маршей. Сутки отбывала в Барановичах, в огромной камере на 19 человек, спали на трехуровневых шконках.

— Люди были из самых разных сфер: журналистика, психология, IT, медицина, торговля, у нас даже была лектор по космологии — рассказывала нам про квантовую энергию. Возраст тоже разный, самой старшей — 65 лет, — рассказывает Полина. — Как подбадривали себя? Пели песни. Я, например, в одном конце камеры начинаю, а в другом конце подхватывают. Трудности, через которые мы прошли, очень сильно нас сплотили. Когда человек злится, истерит, то проявляет не самые лучшие свои качества, но мы в одном замкнутом помещении, и чтобы выжить, нужно успокоиться, договориться о правилах. В обычной жизни может пройти очень много времени, прежде чем вы поймете, какой человек рядом, а здесь все сразу видно. И уровень сопереживания гораздо выше. К концу срока уже вся камера — подружки. У тебя нет чего-то — возьми мое. Извините за этот пример, но когда ты на Окрестина отдаешь сокамернице свои вторые трусы, постиранные, но все-таки б/у, а она говорит спасибо и надевает их, это очень сплачивает.

После освобождения Полина и ее новые подруги тоже создали чат, чтобы продолжать общение.

— Первый раз встретились дома у одной девушки, второй раз пошли в караоке, потом ходили на «квиз». Раз в месяц у нас стабильно проходили встречи. И, конечно, помогаем друг другу. Одной девочке залили ноутбук — собрали деньги на восстановление. Если кому-то дают штраф, тоже скидываемся.

Недавно Полина уехала из Беларуси. Говорит, что девочки из камеры устроили ей незабываемые проводы:

— Придумали новые слова на песню группы «Корни»: «А где-то шчучынскі дожд до боли, до крика провожает тебя, и на каждой открытке я с любовью пишу: возвращайся, Полина». Боже, я так плакала!

«Всей камерой ходим в баню»

Ивана задержали в декабре 2020 года возле дома матери. Шел с продуктами, а рядом, оказалось, проходил дворовый марш. В автозаке, по его словам, очень сильно били.

— Дальше нас забросили на Окрестина, а через два дня — в Барановичи, — говорит собеседник. — Когда ждали оформления, я крикнул: «Есть кто из БГУ?» И половина арестантов подняли руки. Потом крикнул: «А кто вообще с высшим образованием?». Наверное, процентов 90% подняли руки. В моей камере на 12 человек было 20 дипломов о высшем образовании, некоторые успели окончить несколько университетов. В соседней камере был академик. Со мной сидели в основном айтишники, предприниматели, инженеры.

Почти у всех сокамерников был срок по 14 суток. Ребята сразу договорились, что не будут унывать.

— Эти дни мы старались проводить с пользой: устроили «Клуб английского языка», читали книги, играли в «Мафию». Каждый старался рассказывать что-то из своей профессии — проводили мини-лекции, дебаты, все были вовлечены. Если кто-то грустил, мы старались его разговорить, поддержать. Как психолог могу сказать, что это правильно, потому что если даже у одного человека будет упадническое настроение, это быстро может передаться остальным.

По словам Ивана, унижения и оскорбительные фразы они старались обыграть в шуточной форме, многие фразочки конвоиров стали локальными мемами — так проще перенести стресс.

— Когда вышли на свободу, сделали чатик, продолжаем встречаться, — говорит собеседник. — Всей камерой ходим в баню, несколько человек приходили ко мне домой в гости. Знаю, что у некоторых ребят были психологические проблемы, я нашел специалиста, который бесплатно помог, сам я по этическим стандартам не могу работать с теми, с кем дружу. И все отошли более-менее нормально. Невзгоды нас очень сплотили, в камере мы обрели настоящих друзей.

«На свободе встречали родители учеников гимназии»

В октябре 2020-го Андрей вышел к минской гимназии, где учатся его дети, с плакатом «Вучнi, вы неверагодныя, ганарымся вамi». Он хотел поддержать школьников, которые пели белорусские песни и на переменках выступали с акциями протеста. Вскоре мужчину задержали и отправили в изолятор на 15 суток.

— Среди людей, с которыми мне там удалось познакомиться, в основном все были с высшим образованием — бизнесмены, руководители фирм, менеджеры, музыканты. Практически все — с активной гражданской позицией, — рассказывает Андрей.

По его словам, эта ситуация помогла ему познакомиться с активными родителям учеников гимназии, которые собирали подписи под ходатайством в его защиту, когда дело рассматривали в суде.

— И они же приехали встречать меня! Это было очень приятно. Я сказал, что нужно поддерживать и других родителей учеников гимназии, если их будут задерживать на мирных акциях.

Снимок носит иллюстративный характер. Фото Глеба Малофеева, TUT.BY

Андрей говорит, что на инициативу откликнулось несколько человек. И как только поступала информация, что задержан родитель ученика гимназии, связывались с его родными, рассказывали, куда могли увезти задержанного, как обычно проходит суд, что нужно положить в передачу. А когда людей освобождали, ездили к изоляторам, чтобы встретить их, дарили сувениры, которые делали сами.

— Благодаря этой активности удалось познакомиться со многими интересными людьми, среди которых — экономист Дмитрий Крук, врач Рустам Айзатулин, журналист Игорь Корней — и многими другими замечательными родителями, — говорит собеседник. — Кроме того, мы организовали стрим с экспертом по административному праву, который рассказал родителям, какие права есть у них и их детей.

«Бусик заказали, чтобы всем вместе встретить дочку»

— Моя история больше касается моей дочери, — говорит Наталья. — Девочки из ее камеры стали подругами и для меня. Вику первый раз забрали 14 октября, на День матери. Дали 14 суток. Я уже знала, что у нее в камере завязалась настоящая дружба, и девочки, которые выходили раньше, связывались со мной, подробно рассказывали, как они там сидели. Вику освободили, и через две недели мы вместе пошли на акцию в память об убитом Романе Бондаренко. Тогда уже взяли нас обеих. Я на Окрестина пробыла двое суток, вышла со штрафом. А дочери дали 24 суток.

И вот в этот момент, по словам Натальи, она ощутила огромную поддержку от бывших сокамерниц дочери.

— Когда они узнали, что Вику снова задержали, буквально не оставляли меня, — говорит собеседница. — Постоянно мне звонили, собирали передачи, у них уже был опыт, и они лучше знали, что туда нести. А какую встречу они ей организовали! Мы прямо бусик заказали, чтобы всем вместе поехать в Жодино. Девочки были с шариками, открыли бутылку шампанского, не пили, просто, чтобы пену пустить. Это такая была радость! А несколько человек, кто не поместился в машине, ждали нас в Минске, они в это время готовили праздничный стол. И по сегодняшний день девочки постоянно встречаются. Помогают друг другу по учебе, на работе. Это удивительно, что абсолютно посторонние люди за такой короткий срок так сблизились. И получается, что я тоже благодаря дочке обрела новых подруг. Для меня это очень ценно. Мы теперь говорим: не было бы счастья, да несчастье помогло.

Вся камера пришла в суд, чтобы поддержать друга

Павел попал на «сутки» еще в августе, омоновцы окружили его и других участников акции у Красного костела, а потом начали хватать и уводить в автозаки. Потом был суд и административный арест.

В одной камере с Павлом оказался айтишник Алексей Коротков, который вскоре после административного ареста был задержан по уголовному делу, позже признан политзаключенным, а сейчас его судят за участие в массовых беспорядках.

— Сразу после освобождения мы с парнями сделали чат, чтобы продолжить общаться. Шло время, от Леши Короткова не было никаких сигналов, и мы начали его искать. От родителей узнали, что он задержан по уголовному делу, помещен в СИЗО, — говорит Павел. — На месте Леши мог оказаться любой из нас. Всех ребят по очереди выводили «на разговор», проверяли наши телефоны. И на тот момент у многих были фотки с акций. Мне повезло, что у моего телефона села батарейка и я не брал его с собой. У Леши нашли фото с протестов.

Группа поддержки Алексея Короткова в суде. Фото Андрея Давыдчика, dev.by

Павел говорит, что ребята с первого дня старались поддерживать Алексея: писали письма, помогали с передачами. А когда начался процесс, вся камера пришла в суд, чтобы поддержать друга.

— К сожалению, выделили очень маленький зал, мы просто не смогли попасть внутрь, так и стояли в коридоре, — продолжает Павел. — Но мы и дальше будем ходить на заседания. Надеюсь, Леша все-таки как-то узнает, что мы о нем помним, что мы за него. Посадить всех нас вместе было огромной ошибкой: трудно придумать лучшее место, где можно обзавестись друзьями-единомышленниками и выйти оттуда в полной уверенности в своей правоте.

«После освобождения сразу поехал к маме сокамерника — успокоить ее»

Александр попал на «сутки» 10 августа, он не только своими глазами видел, как избивают людей, но и на себе прочувствовал, что такое жестокость белорусских силовиков.

— Я — гражданин Израиля. Сначала был уверен, что меня никто не может задержать, я же иностранец, это не моя война. Когда меня задержали в центре города, думал, скоро отпустят, вмешается посол, я же показывал свой паспорт. Но первый раз в Советском РУВД я получил именно за это. В общем, все издевательства я прочувствовал лично. Я служил в израильской армии, воевал в горячих точках, но уж точно не ожидал, что со мной такое может произойти в Беларуси. Я же приехал выяснить судьбу своей семьи во время Холокоста, а оказался в жодинской тюрьме.

Камеры в те дни были особенно переполнены. Александр использовал свой армейский опыт, чтобы хоть как-то обустроить быт, решить, как всем поместиться на ночь, когда спальных мест в два раза меньше, чем людей.

— В камере у нас был срез белорусского общества: программисты, строители, преподаватели, предприниматели, шахтёр и даже гражданин Польши, ну и я, еврей, — говорит собеседник. — Среди задержанных был молодой парень, у которого, как мы позже поняли, были особенности с психикой. Он постоянно хотел есть, поэтому мы старались дать ему дополнительную порцию. Когда он потел, а в камере было очень жарко, он до крови расчесывал тело, поэтому мы старались мыть его, чтобы не допустить этого. Его ведь били, а он не понимал, чего от него хотят.

Александр был одним из первых, кто вышел на свободу. Суд по его делу даже не состоялся. Говорит, что первым делом поехал к маме паренька с особенностями развития, чтобы успокоить ее. В те дни многие вообще не знали, где их родные, живы ли.

— По работе я занимаюсь базами данных, — говорит собеседник. — Когда меня задержали и забросили в автобус, я сразу понял, что нужно фиксировать все нарушения, нужно будет собирать свидетелей, которые смогут дать показания по фактам этого беззакония. И я договорился с ребятами в автобусе, что когда нас выпустят, мы найдем друг друга по хештегу в одной из соцсетей, хештег придумал простой, то же самое потом сделал и в камере в Жодино. И после освобождения многие нашлись, я сделал чат для общения, мы даже успели встретиться в Минске до моего отъезда.

Ребята из моей камеры до сих пор на связи, мы поддерживаем семью парня, у которого особенности в развитии, закупаем продукты, передаем его маме. Конечно, я не думал, что моя поездка в Беларусь так закончится. Но все-таки я рад, что встретил таких пацанов в Жодино. В 19 лет я уехал из Минска. Там остались мои школьные друзья, но некоторые уже умерли — из-за наркотиков, и со временем я понял, что со многими даже встречаться не хочу, настолько мы разные люди. А теперь у меня есть новые друзья, самые достойные из белорусов, и я очень жду, когда мы снова сможем встретиться.