«Это Моника Беллуччи, когда ты готов со мной увидеться?» (фото)

Читатели «Салідарнасці» выбрали самую красивую женщину мира.

Сколь прекрасна Моника Беллуччи мы уже знаем. А что она представляет собой, как личность? Предлагаем вашему вниманию архивное интервью актрисы журналу GQ, которое наверняка расширит ваше представление о первой красавице мира по версии www.gazetaby.com.

«Это Моника Беллуччи, я хотела узнать, когда ты готов со мной увидеться». Такое начало телефонного разговора производит прекрасное впечатление.

Но при мысли о том, что придется с самой Беллуччи говорить об объединении Италии, чувствуешь себя диабетиком в кондитерской. Впрочем, и такая беседа может подарить немыслимое блаженство, особенно если начать ее с чтения первых семи строк одной нашумевшей в Италии книги, «Жизнь рядом»: «Мы не умеем мыслить широко. И тем более объективно. Мы глядим на мир из темницы страха и стыда, в которой нам оставили крохотную щелку, чтобы не задохнулись. Некрасивая женщина не знает своих желаний. Она знает лишь то, что может позволить себе».

— И это написала женщина? — шепотом вопрошает Моника; она вообще не говорит, а шепчет.

— Да, Марьяпиа Веладьяно. Она получила за это премию Кальвино для молодых писателей.

— Ну, конечно, в идеале у красивой женщины больше возможностей, она смотрит на вещи шире и объективнее.

— В идеале? А в реальности разве не так?

— Я знаю множество красавиц, которые искренне считают свою красоту проклятием, хотя на самом деле это подарок судьбы. Лично я очень довольна таким подарком.

Выходит, Веладьяно права. Беллуччи — квинтэссенция итальянской красоты, а значит, должна смотреть и, несомненно, смотрит на вещи широко. А возможно, широта и объективность появляются во взгляде сами собой, когда смотришь издалека — например, из Парижа. Парижане поставили ее первой красавицей над остальными великолепными итальянками и итальянцами, над Клаудией Кардинале и Марчелло Мастроянни, Карлой Бруни и Стефано Аккорси.

Беллуччи невозможно описать, да я и не пытаюсь. Оставлю простор для ваших фантазий.

— Порой я думаю, что итальянцы не достойны той страны, что создали или просто получили в наследство.

— В устах парижанки эти слова стоят недорого.

— Я никакая не парижанка, по всему миру живу. Париж для меня не точка отправления и не дом родной, я могу там целый год не появляться.

А с Италией у меня очень прочная связь. Духовная. И я стараюсь бывать здесь как можно чаще. Никуда не денешься от корней.

Я и рожала оба раза на родине, с одним и тем же врачом, с тем же анестезиологом, в той же римской клинике Фатебенефрателли. Доктор Кьямбретти уверяет, что я единственная итальянка, которая верит в нашу систему здравоохранения. Итальянцы действительно разучились доверять.

— Доверять системе?

— Скорее, людям. Итальянец не верит ближнему своему. В каждом политике он видит бандита, в каждом промышленнике — эксплуататора, в каждом судье — продажную свинью.

— Знаешь, что писал о нас Паоло Соррентино?

— Нет, но очень хотела бы знать.

— Я всегда ношу с собой его книгу «У них есть все основания». Читаю: «Мир делится на две части, как персик, разрезанный надвое. Одни народы склоняются перед другими и производят все на свете: металлы, текстиль, пиццу с латуком, словом, все, что нашей душе угодно. Эти народы берут свою половинку персика, извлекают из нее косточку и засаживают персиками тысячу гектаров. А что же другие?» Другие — это, между прочим, мы. «...Они берут свою половинку и съедают. Они с утра до вечера гоняют балду. Италия гордится своей принадлежностью к этой второй категории. Мы не хотим работать. И чем мы заняты? Висим на телефоне, рассиживаем в гостиных, шепчемся за кулисами, заливаем тартинки коктейлем. Нация, обреченная на вечную болтовню».

— Я тоже люблю поболтать, но не съедаю свою половинку персика, подобно другим итальянцам. Я все время работаю, чтобы расти, совершенствоваться, наполнять свою жизнь. По-моему, Паоло судит слишком жестоко.

— Поправь его.

— Италия — страна одаренных людей. Одаренных во всем: в музыке, в медицине, в моде, в кино, в искусстве вообще. Но этим талантливым людям вечно ставят палки в колеса.

Пусть хоть кто-нибудь мне объяснит, почему талантливый итальянец должен уехать за границу, чтобы прославиться в родной стране. Когда я начинала карьеру модели, итальянских фотографов было крайне мало, а лучшие из них могли попасть на обложку итальянского Vogue, только имея за плечами десятки обложек в США и во Франции.

— И ты проделала тот же самый путь.

— Я порвала с модой и моталась по всему миру. Потом решила попытать счастья в Париже, нашла себе агента, стала расширять горизонты. Мне нравилось французское кино и нравилось в нем работать. Я снималась и в других странах, в том числе, конечно, в родной Италии, где фильмов делают немного, зато все шедевры. Можно я подведу итог?

— Подводи.

— Потребность уехать из страны, присущая, как правило, молодежи, свидетельствует о глубоком кризисе, ведь мало кто, уезжая, думает вернуться.

— Знаешь, Моника, в Италии разгорелся жаркий спор о том, стоит ли отмечать 150 лет объединения страны.

— Я думаю, эту годовщину праздновать необходимо, даже если в Италии царят другие настроения. Мы должны всегда всей душой стремиться к единению. Северяне с южанами не сблизились и после войны, вот над чем стоит поразмыслить, прежде чем ратовать за полное разделение.

— Так ты ратуешь за федерализм?

— В Италии все делится на Север и Юг. Страна не такая уж большая, а единства в ней нет. Даже в малюсенькой деревушке, где я родилась, жители северной стороны почти не общались с жителями южной.

— «Бобро поржаловать» — французский фильм на эту тему.

— Во Франции Север и Юг — это две стороны одной медали. Французы постоянно подпитывают свою национальную гордость, а мы — нет. У них куда больше солидарности, веры в свои силы и в политику. Они все время повторяют, что обезглавили своего короля и первыми создали правовое государство. И по мне, так лучше шовинизм, чем полное отсутствие патриотизма.

Мы способны пережить свою страну, но не способны ее улучшить. Слишком у нас много комплексов. Север и Юг — это голова и сердце, они должны работать слаженно. Я обожаю южную Италию, ведь самые лучшие истории, которыми восхищается весь мир, придуманы именно там.

Когда-то мы умели жить лучше. Можно цитату?

— Валяй!

— Сенека писал: «Жизнь не всегда стоит того, чтобы за нее цепляться. Не всякая жизнь — благо, а лишь хорошая. Береги время».

Также читайте (и смотрите):

Правила жизни Моники Беллуччи