«Если кого-то избили, то, как правило, его потом обвиняют в нападении на милицию и садят на хорошие сроки»

— В 2020 году у нас не было шансов сменить власть. Я это очень четко видел, но верить, конечно, хотелось в лучшее, — признался Николай Кремко на TV2 Media.

Николай — айтишник из Столбцов, который был задержан и жестоко избит силовиками во время акций протеста в 2020 году. Опасаясь возбуждения уголовного дела, он бежал в Чехию и сейчас живет в Праге.

— В Столбцах, где я жил, у меня было все — семья, работа. Последние 25 лет моя работа была связана с IT, я либо программировал, либо что-нибудь ремонтировал, — рассказал Николай. — Я не мог оставаться дома во время событий 2020 года.

Как можно остаться дома, когда видишь, что молодежь, дети вышли, и они не понимают, чем им это грозит?

Большинство молодых людей абсолютно неадекватно воспринимали этот режим. Они не понимали, что будут репрессии и какие это будут репрессии, не понимали, что их могут покалечить.

Я же не первый год следил за ситуацией, поэтому знал, что все может оказаться крайне опасно. Вот и подумал, если будут брать всех подряд, может, меня возьмут, а кого-то другого из молодых не возьмут.

Беларус уверен, что у нашего протеста не было шансов изначально.

— Лукашенко с момента, когда пришел к власти и организовал референдум, изменив конституцию, поддерживала Россия. Если бы не эта поддержка, шансы его свергнуть могли быть. Но с поддержкой России их практически не было.

И в 2020 году у нас однозначно не было возможности. Силовиков стянули огромнейшее количество. И один, и второй режим очень хорошо их готовят.

Вот как сделать так, чтобы обычный, нормальный человек с удовольствием крушил все и бил другого человека? Нужна специальная подготовка, когда постепенно срезают моральные нормы.

У меня был коллега, который служил во внутренних войсках. И он с таким наслаждением рассказывал, как они во время службы разгоняли демонстрации, избивали людей. Он это воспринимал как реальное дело, которым надо заниматься и которым можно гордиться.

И когда таких много, то у безоружных людей нет шансов. У нас не было даже возможности организоваться, потому что не было лидеров. Как только кто-то появлялся, его сразу же задерживали, как только появлялись какие-то попытки организации сверху, верхушка сразу пропадала.

На протест вышло огромное количество молодежи. Эти мальчики и девочки не были готовы пойти на вооруженных людей. Это из разряда нереального, не было ни подготовки, ни связи, единственное, что работало, это телеграмм.

А просто потому, что люди не ожидали такого жесткого ответа от власти, протесты не побеждают, — считает Николай.

Его самого после избиений из милиции увезли на скорой, но от госпитализации он отказался и постарался быстро покинуть страну.

— В Беларуси это обычная практика — если кого-то избили, то, как правило, его потом обвиняют в нападении на милицию и садят на хорошие сроки.

Я это предполагал. Поэтому друзья помогли найти возможность уехать на реабилитацию. Чехия сделала мне визу за один день.  

Сейчас от тех, с кем общаюсь в Беларуси, знаю, что репрессии там только усиливаются. Людей постепенно забирают, обнаруживая на фотографиях, видео, еще как-то.

Их садят на сутки, дают огромные штрафы, в крайнем случае не дают устроиться на работу. Знаю, что это особенно коснулось музыкантов, преподавателей и других.

Что касается войны, то я не считаю, что Лукашенко не вступил. Войска зашли со стороны Беларуси, российские ракеты летели оттуда. Он предоставил свою страну для атаки на другую. Это участие в агрессии.

А армию он не отправил просто потому, что у него нет достаточной поддержки среди военных.

Есть риск, если раздать людям оружие, они могут пойти воевать в другую сторону. На мой взгляд, такой поворот вполне реален.

Я бы вернулся в Беларусь. Последние десять лет я строил себе дом, и практически его закончил. У меня там очень красивый вид, там есть мое дерево с креслом, к которому приделана лесенка, и туда можно было залезть попить кофе с видом на поле с одной стороны, на лес с горкой — с другой.

Но в ближайшем будущем, если в стране не сменится власть, я туда приехать не могу. Если учесть, что у меня есть официальное заключение судмедэкспертизы о нанесении мне телесных повреждений, то меня сто процентов ждет тюрьма, — сказал беларус.