Дефолт или не дефолт?

Чужое и малопонятное слово «дефолт» в последнее время активно муссируется в белорусском обществе. Чаще всего — на уровне слухов и сплетен. Дескать, все плохо, и скоро нас настигнет этот самый дефолт. Порой вспоминают про него и высшие государственные чиновники — так недавно президент Александр Лукашенко, комментируя ситуацию в экономике, заявил, что «мы шли к дефолту в конце прошлого года и начале этого». По мнению ряда российских экономистов, дефолт в Беларуси может произойти уже этим летом.

«Независимые эксперты, комментируя ситуацию, говорят о том, что исключение Беларуси из ГСП вкупе с теми проблемами, которые преподнесла Беларуси Россия, подняв цены на энергоносители и вынуждая приоткрывать рынок для российских товаров, могут привести к серьезным финансовым проблемам».

И если, по словам Лукашенко, угроза уже миновала, то, по оценкам независимых экспертов, все еще впереди — так писала российская «Независимая газета».

Что же, проблемы у белорусских властей действительно серьезные. В этом солидарны многие экспеты. Так, Константин Скуратович в интервью «Хартии-97», комментируя проблему исключения Евросоюзом нашей страны из системы ГСП, отмечает, что «диверсифицировать экспорт товаров, имевших преференции невозможно. Это текстиль, лёгкая промышленность, связи этих производств с рынками сбыта налаживались годами, они в значительной мере традиционны. Никому кроме Европы наша продукция по соотношению цены и качества не нужна».

А «поскольку у нашей легкой промышленности и без того очень большие складские запасы, по некоторым позициям на полгода и больше, финансовый удар из-за отмены преференций обрушится на коллективы предприятий, преимущественно женские. Это люди, которые очень ревниво относятся к своему семейному бюджету. Насколько это взрывоопасная материя мы знаем на примере забастовок текстильщиц в1995-м году, когда Лукашенко вынужден был лично «разруливать» ситуацию, выделять средства для решения проблемы с зарплатами». То есть все это может привести к росту социальной напряженности, а то и к массовым акциям протеста.

Возможно. Но акции протеста — это еще не дефолт. Под термином дефолт (англ. default — невыполнение обязательств), понимается неспособность производить своевременные процентные и основные выплаты по долговым обязательствам или неспособность выполнять условия договора о выпуске облигационного займа.

Как сказал один экономист, «дефолт в Беларуси действительно возможен. Скажем, в том случае, если подавляющее большинство населения, движимое недоверием к финансовой системе государства, практически одновременно кинется снимать со счетов в банках всевозможные вклады и накопления. А это, судя по всему, нам пока не грозит».

Другой разговор, что государству очень нужны деньги. И на платежи за энергоносители, о которых нам уже стали недвусмысленно напоминать, и на решение многочисленных внутренних проблем. А взять их негде. Ближневосточные союзники дальше обещаний пока не идут, а ближайший союзник, Россия, уже полгода не может определиться с выдачей Беларуси стабилизационного кредита в 1,5 миллиарда долларов.

Кстати, про этот кредит в кругах, близких к власти, гуляет интересный слух: дескать, Россия обставила выдачу кредита рядом условий, среди которых — строительство белорусской АЭС российскими специалистами и с применением российского же оборудования, и скорейшая приватизация «лакомых кусков» белорусской госсобственности. Мол, в этом случае возможен кредит даже не в 1,5, а в целых 2 миллиарда долларов.

А он нужен сегодня белорусской власти как воздух.

Не исключено, что как раз отсюда и «растут уши» рассказов о дефолте. Поскольку (смотри выше) спровоцировать его все-таки можно, то важно дестабилизировать обстановку. Возможно, по чьему-то мнению в России, это сделает официальный Минск более сговорчивым.

Среди сроков, называемых некоторыми экспертами с Востока, «время Ч» наступит уже в июле.

Что ж, поживем — увидим.